– Правда? Это было бы потрясающе.

Я смотрел, как она наблюдает за ястребом, парящим над котловиной. Увидеть звезды, отражающиеся в ее глазах… это было бы удивительно. Такой шанс выпадает раз в жизни.

На нашу поляну опустились сумерки, и мы вшестером уселись на раскладные стулья вокруг костра, жаря хот-доги и зефир. Разговоры и смех пересекали круг, одни истории заканчивались, и другие следовали за ними. Я смотрел, как отблески огня освещают лица людей, которых я люблю больше всего. Я запечатлел эти моменты в мысленных снимках.

Смеющееся лицо Оскара, свет от костра, освещающий серьгу Дены, тревожный писк Холли, когда ее зефир загорелся, Тео, держащий хот-дог прямо и поворачивающий голову набок, чтобы укусить его. Кейси, положившая подбородок на ладонь, искоса взглянувшая на меня и наклонившаяся ко мне…

Я запечатлел эти моменты в памяти, надеясь, что смогу взять их с собой, куда бы я ни пошел дальше.

Вскоре от нашего высокого костра остался маленький огонек. Деревья склонились над нами, образуя навес, и хотя казалось, что облака рассеялись, за ними виднелось совсем немного звезд.

Поужинав и убрав мусор, Дена открыла художественную половину вечера, прочитав несколько стихотворений: немного Уолта Уитмена[23], несколько строк из стихов Генри Торо[24]. Закончила она, как обычно, Руми, и хотя большинство стихов не трогали меня, Дена произнесла строчку, которая не выходила у меня из головы:

«Вы не капля в океане, вы целый океан в капле».

Я посмотрел на Кейси, сидящую рядом со мной.

«Она не просто океан. Она – целая вселенная».

Оскар попросил Кейси сыграть для нас.

– Рок-звезда здесь, – сказал он Холли.

– Неужели? – сказала она, сидя на стуле рядом с креслом Тео, их руки были переплетены.

– Бывшая рок-звезда, – сказала Кейси, – и я не думаю, что можно назвать себя «звездой», если уходишь из группы за восемь наносекунд до того, как она прославится.

Она была права. Я слышал по радио в горячем цеху, что ее старая группа рвала чарты и добавила еще четыре шоу к их распроданным концертным сериям.

– Какая группа? – спросила Холли.

– Rapid Confession, – сказал я, пока Кейси вытаскивала свою гитару из палатки.

Холли чуть не поперхнулась пивом.

– Ты что, шутишь? Я очень люблю эту группу.

Тео бросил на нее раздраженный взгляд. Кейси только улыбнулась, надевая на плечо гитарный ремень.

– Почему ты ушла? – спросила Холли.

– Сцена не для меня, – Кейси села на землю перед своим стулом, рядом с моими ногами. В свете огня ее лицо засияло. – Итак, – сказала она, настраивая гитару, – какие-либо предпочтения?

– Эм, да, как насчет «Talk me down»?

Кейси слабо улыбнулась, но не отрывала глаз от гитары.

– Я больше не играю ее.

Я почему-то ужасно нервничал. Если не считать громких, но замысловатых гитарных риффов по радио, я никогда не слышал, как играет Кейси. Или поет. Мое глупое сердце колотилось, как будто я был в центре внимания, а ладони были такими потными, что мне пришлось вытереть их о джинсы.

– А как насчет Тома Петти? – сказала Дена.

Кейси кивнула, наигрывая несколько нот. Затем ее пальцы коснулись вступительных аккордов Free Falling.

– Мило, – пробормотала Дена.

Аккорды повторились, и Кейси начала петь.

После двух строк я закрыл глаза, игнорируя все, кроме ее голоса. Чистый и сладкий, но немного шероховатый. Жесткая, как ад, с отзвуком уязвимости. Она пела о хорошей девочке, которая любила свою маму, и плохом мальчике, который разбил ей сердце. Рука Кейси сильнее забарабанила по струнам, когда куплет закончился, она ударила по припеву чистой высокой нотой и оборвала песню очень резко.

Перед следующим куплетом Кейси улыбнулась Дене, пробормотав:

– Подпевай мне. – Дена присоединилась, и мы все тоже. Мы закончили Free Falling и перешли к «I’m yours» Джейсона Мраза, а потом спели «Brassin Pocket» и «Wonderwall» группы Oasis.

Наконец, Кейси спела «Chasing Cars от Snow Patrol», ее голос наполнил ночь. Я откинулся на спинку стула, только одна сторона ее лица была видна мне, освещенная золотым светом огня, когда ее сладкий, скрипучий голос просто умолял кого-нибудь лечь рядом ней и просто забыться.

Боль в сердце подступила к горлу, и я почувствовал, что во мне что-то изменилось. Сдвиг. Безрассудная, эгоистичная надежда, что, возможно, если Кейси все еще хочет, я смогу спать с ней этой ночью и каждую последующую ночь, сколько бы их у меня ни осталось.

Песня закончилась. Последовало молчание.

Холли шмыгнула носом и вытерла глаза.

– У тебя красивый голос.

Кейси улыбнулась, когда остальные пробормотали что-то, соглашаясь. Резко повернув голову, Тео вышел из задумчивости, как человек, очнувшийся от гипноза. Вся его защита снова окружила его. Лицо посуровело, брови нахмурились, и он сделал большой глоток пива из бутылки.

Глаза Кейси нашли мои, мягкие и безмятежные в свете камина.

– Ладно, детишки, – сказал Оскар, беря кувшин с водой, чтобы потушить огонь, – пора спать.

Пожелав друг другу спокойной ночи, мы вернулись в свои палатки. Кейси и я по очереди ждали снаружи, пока другой переодевался в спальную одежду. Она надела леггинсы и старую мужскую синюю рубашку. Температура упала до пятнадцати градусов, и она поежилась, уютно устроившись в своем спальном мешке.

Я переоделся во фланелевые брюки и футболку и скользнул в свой. Мы лежали молча, уставившись на крышу палатки, осколок серебряного звездного света был нашим единственным освещением.

– Холли была права, – сказал я, – у тебя прекрасный голос. Ты могла бы сделать сольную карьеру, если бы захотела.

Она повернулась на бок ко мне.

– Если бы я этого хотела…

– А ты хочешь?

– Понятия не имею. Только сегодня утром я попыталась закончить песню, которую начала несколько лет назад. Она о Четте. Я написала ее по дороге. Всю боль от того, что он бросил меня. Я выдавила эти слова из своего сердца на страницу. Боже, тогда боль казалась такой реальной. Но когда я читала их сегодня… они казались пустыми. Даже глупыми, – она тяжело вздохнула, – думаю, Четт не стоит и песни. Ирония судьбы, ведь именно поэтому я вернулась в Вегас. Чтобы писать о нем, – она поерзала в своем мешке, – думаю, пришло время найти новый материал.