ди Азеведу, и Алвару Фернандиш Машкареньяш. Все сии несли на себе ливрею Инфанта и равно некоторые иные фидалгу и эшкудейру, чьи имена мы не можем знать в совершенстве.

И когда настал день того отбытия, среди всех тех [людей] во флоте была весьма великая радость, ибо все корабли были снабжены трубами и иными инструментами (estormentos), коих звук возбуждал их сердца к тому, чтобы быть счастливыми. И еще имели они иную причину для того, чтобы ощущать себя гораздо более веселыми, ибо в тот день все были одеты в новое, каковая вещь по своей новизне всегда несет некое приумножение удовольствия в сердце каждого, и гораздо более в [сердцах] людей юных, чего явственный опыт не требует иного доказательства.

И помимо тех ливрей, что Инфант раздал тем сеньорам и фидалгу, и равно в целом всем своим [людям], каждый из них в отдельности (apartadamente) раздавал своим в частном порядке свои ливреи, как ему было угодно. Но поскольку то было бы великим многословием описывать герб каждого, достаточно [будет сказать] лишь, что [герб] Инфанта представлял собой часовни каменного дуба, обильно покрытые плиткой (chaparia), и посредине слова девиза (motos), гласившие «воля к добрым делам», и его цветами были белый, и черный, и подобные (viis) [230].

Все добрые [знатные] люди того города, что там пребывали, простились в тот день с Инфантом, предложив ему свою службу; поскольку, помимо бесподобной изысканности в отношении всех, с ним говоривших, он, будучи уроженцем того города, выказывал особое внимание к его жителям, когда те ходатайствовали пред ним о своих делах, по каковой причине он был всеми ими весьма любим, и они почитали его почти что своим согражданином.

Как только вести о прибытии Инфанта Дона Энрики достигли Лиссабона, тотчас Король послал Инфанта Дона Педру, дабы тот отправился встретить своего брата; для чьей поездки немедленно были снаряжены другие восемь галер, что там были, и равно все лодки и малые корабли, что имелись во флоте, из коих в первой плыл Инфант Дон Педру, и во второй — магистр [ордена] Христа, и в третьей — Дон Афонсу, и в четвертой — приор Эшпритала [Госпиталя], и в пятой — адмирал, и в шестой — мисе Карлуш, его сын, и в седьмой — капитан [231], и в восьмой — Жуан Ваш ди Алмада; и коннетабль со всеми прочими сеньорами, коим было приказано ехать с Инфантом Доном Педру, отправились на лодках своих судов и равно на некоторых малых кораблях.

И коли флот, прибывавший из Порту, был добро украшен и покрыт [тканями], то сей другой, отбывавший из Лиссабона, ему не уступал, с той разницей, что все было в девизах и гербах Короля; и так они [суда лиссабонского флота] начали свершать свой путь по направлению к устью [Тежу], туда, куда прибывали другие [из Порту]. И Инфант Дон Энрики держался такого строя (ordenanca) в своем флоте, чтобы первыми у устья появились малые корабли, и затем большие суда, а после них — галеры, из коих последней была [галера] Инфанта; и затем все корабли начали идти с наветренной стороны (borlaventeando) наискось по тому морю, постоянно держа курс на галеру Инфанта (fazendo sempre divisa sobre a gale do Infante). И по причине рассредоточения (espalhamento), кое они таким образом производили, тот флот всеми оценивался как гораздо более многочисленный; и так они шли некоторый промежуток [времени], до тех пор пока один флот не соединился с другим, после чего те братья обрели между собой весьма великую радость, как те, чьей дружбе среди живых не было равных. Ибо воистину никогда не было найдено в записях, чтобы у [еще] какого-нибудь государя имелись бы такие пятеро сыновей, столь покорных своему отцу и дружных между собою. И таким образом те сеньоры [Инфанты] отправились вместе, сопровождаемые своим [соединенным] флотом, пока не прибыли в то место, где Инфант Дон Энрики впоследствии приказал воздвигнуть церковь, что ныне зовется Санта Мария ди Белен.

ГЛАВА XXXVII.

Как Афонсу Ианиш прибыл к Инфантам с известиями о болезни Королевы, и как по той причине та великая радость, в коей они пребывали, обратилась в печаль

О, как бы желала воля моя достигнуть конца этой истории безо всякого вмешательства горести! Но слепая фортуна с печальными ее происшествиями не пожелала чтобы слава наша оказалась свободна от какого-нибудь скорбного события; и нет вещи более непререкаемой среди живых, нежели движение вещей земных. И по сему определяется в философии, что подлинное определение (derivacao) времени — это быть продолжительностью (duramento) мира в изменчивом постоянстве; каковое [время] разделено (departido) на четыре части, согласно неравной четверичности (desvairo quaternario) небесного круга, называемого зодиаком, что в каждой четверти имеет три знака, называемых по именам различных животных, каковые управляются среди людей четырьмя трехмесячными периодами, когда имеют место разнообразные влияния, вызывающие среди людей новые смерти.

И посему некий философ, чьего совета просил один человек для утоления печали, что питал вследствие смерти своего отца, сказал тому: «Друг, припомни: после того, как ты родился, — сколько пиров и веселых развлечений у тебя было? И переноси с терпением это скорбное происшествие, тебе выпавшее, ибо движение мира по такому распорядку было устроено так, чтобы ни одна вещь не оставалась в постоянном покое [неизменности] (perduravel assessego)».

Теперь же, коли уж так обстоит, отправимся далее по нашей истории без страха. В связи с чем вам надлежит знать, что как только Инфанты прибыли со своим флотом в тот порт Рештелу, согласно уже нами сказанному, то приказали бросить там якоря своих кораблей; а другой флот совершал во время пути свои виражи (fazia andando suas voltas) наискось по тому морю, и люди [на нем] играли на своих трубах и инструментах, у них бывших, как те, кто желал показать другим, бывшим на суше, великое ликование, что несли они в своих сердцах. И сам Инфант Дон Энрики был немало доволен как созерцанием своих братьев и всех прочих придворных, что прибыли туда встретить его, так и тем, что привел таким образом свой флот, добро снабженный всем, чем ему подобало; но дабы слава его не была исчерпана полностью, прибыл туда Афонсу Ианиш, тот его эшкудейру, что доставил сообщение о его прибытии Королю, и сказал ему, что Королева, его сеньора и мать, была больна. Однако, прибавил тот, оная сеньора не была столь подвержена хвори, чтобы он [Инфант Дон Энрики]