В Великобритании защита, построенная на вменяемом автоматизме, может привести к приказу об осуществлении надзора с обязательным амбулаторным наблюдением у врачей либо, в редких случаях, к полному освобождению, в зависимости от судьи. Вместе с тем в законе многие из этих вопросов остаются до конца не проясненными, что приводит к значительному разбросу судебных приговоров, когда используется такая защита.

Для врача-сомнолога, выступающего в суде в качестве эксперта, огромным облегчением является то, что решение о признании автоматизма вменяемым или невменяемым принимают судья и присяжные. С клинической же точки зрения есть несколько важных вопросов, которые следует задать, чтобы понять, может ли парасомния объяснить насильственное или сексуальное нападение. Каких-либо общепринятых процедур для этого не существует, однако некоторые особенности могут стать убедительным аргументом в пользу той или иной версии. Так, среди факторов, убедительно указывающих на то, что парасомния не имеет к преступлению отношения, являются доказательства планирования преступления, выискивание жертвы или сексуального партнера, четкие воспоминания о случившемся, а также попытки скрыть совершенное преступление. Точно так же передвижение в незнакомой обстановке, наличие четкого мотива, соответствие совершенного действия характеру обвиняемого говорят в пользу того, что парасомния тут ни при чем. С другой стороны, наличие диагностированных ранее расстройств сна, соответствие описываемого происшествия предыдущим случаям, дезориентация, проблемы с преодолением препятствий на пути (таких как мебель) либо ужас и шок после того, как человек узнает о случившемся, указывают на то, что вероятным объяснением является проявление парасомнии.

В случае Тома нет никаких сомнений в том, что результаты его исследования во время сна подтверждают парасомнию. Более того, он провел в нашей лаборатории сна еще две ночи, и оба раза его ЭЭГ совпадала с той, что была зарегистрирована в первую ночь. Описанное Сарой поведение полностью соответствует проявлениям сексомнии, а ее слова указывают на наличие и других расстройств медленного сна. Показания бывшей Тома о том, что его действия совершенно не соответствовали его характеру («Это на тебя не похоже!» – кричала она), тоже говорят в пользу этого.

Вместе с тем у Тома есть некоторые проблемы, самая главная из которых – отсутствие свидетельств сексомнии или парасомнии в прошлом. Том говорит, что у него было мало отношений, и, пожалуй, единственным человеком, который может подробно рассказать о его сне в прошлом, является та самая бывшая. Диагностированная нами сексомния как минимум дала Тому и его бывшей возможное объяснение того, что случилось той злополучной ночью. Том надеется, что она может помочь ему отменить судебное решение, и в недавней их переписке она упомянула об одном подобном случае в прошлом, который тогда списала на последствия определенных неприятных событий прошлого.

Другая проблема в том, что он сбежал из дома своей бывшей, когда та принялась его обвинять. Я считаю, что его реакция с учетом всех обстоятельств была вполне обоснованной. Когда я встретился с Томом, у меня были подозрения на наличие у него посттравматического стрессового расстройства, вызванного одним происшествием в прошлом. В молодости он служил в армии и однажды стал участником несчастного случая во время учений, который привел к смерти его друга. Из соображений конфиденциальности я не могу рассказать об этом происшествии подробнее, однако Том потом наблюдался у специалистов, которые подтвердили диагноз. Если верить словам Тома и он действительно пришел в сознание, когда на него кричали и таскали его за волосы, то его ПТСР вкупе с возможным синдромом Аспергера определенно могли привести к непреодолимому желанию убежать от конфликта.

Еще одной потенциальной проблемой является то, что Том в ту ночь выпил вместе со своей бывшей спиртного. Я и большинство моих коллег считаем алкоголь мощным триггером для некоторых людей с парасомниями, однако такая точка зрения не является общепринятой. Роль алкоголя в области судебной медицины по проблемам сна является предметом горячих споров и желчных дебатов в медицинской литературе.

* * *

Выявленная у Тома сексомния, а впоследствии и ПТСР хотя бы позволили нам начать лечение. «Я больше не могу спать в одной кровати с Сарой, потому что ни в коем случае не хочу, чтобы она снова через это прошла», – говорил Том до получения диагноза. После нашей первой встречи он сказал, что хочет избежать приема лекарств, так что мы обсудили план действий, чтобы не допустить повторения приступов. К примеру, он должен был отказаться от спиртного, бороться со стрессом и недосыпом и хотя бы не ложиться в кровать голым. Том говорит:

«Когда спишь со своей девушкой в одной кровати и вы оба голые, это может сильно способствовать проявлению сексомнии. Равно как и спиртное, а также стресс, в том числе на работе, а еще когда спишь в незнакомом месте. Когда мы останавливаемся в отеле или еще где-то, то вероятность происшествия сильно возрастает».

Некоторое время он принимал антидепрессанты для лечения ПТСР – препараты, которые используются и для лечения парасомний медленного сна. К несчастью, они стали вызывать неприятные побочные эффекты, и ему пришлось от них отказаться. Он прошел когнитивно-поведенческую терапию, а еще узнал, как контролировать различные факторы в своей жизни, которые могут способствовать проявлению его расстройства.

Том рассказывает: «Теперь я чувствую себя очень уверенно. Лишь благодаря вашей и Сары помощи я теперь могу быть полностью уверен, что… – Он запинается. – В смысле, я не могу утверждать, что этого больше никогда не случится, потому что…»

Сара улыбается и подтверждает, что за последние пару лет у Тома не было ни одного приступа сексомнии.

* * *

Будучи его врачом, я в конечном счете не могу утверждать, виновен Том или нет. На этот вопрос должен ответить суд, учитывая всю имеющуюся информацию, если Том с Сарой решат обжаловать приговор. Но его история определенно звучит правдоподобно. По крайней мере, она дает понять, к каким разрушительным последствиям может привести сексомния – в данном случае для Тома, его бывшей девушки и для всех, кто их окружает. Бывшей девушке Тома полученный им диагноз, возможно, дал понять, что Том не тот монстр, которым она его считала, способный попытаться изнасиловать ее во сне.

Самого Тома диагноз потряс до глубины души. Ему пришлось принять тот факт, что вся история с изнасилованием не была злонамеренной выдумкой его бывшей, как он считал прежде, что внутри него есть темная сторона, которую он не в состоянии контролировать или полностью от нее избавиться, и что с большой вероятностью он действительно сделал то, в чем обвинила его бывшая девушка.