согласилась лечить за большие деньги.

— Высокий, короткие черные волосы, колючие глаза, тридцать с небольшим лет…

— Совсем молодой, — снова перебил Бояринцев. — Я еще подумал, привирает. Не журналист еще, а студент.

— Студент, — задумчиво повторила Джина.

Она пролистала дневник. Из подчеркнутых имен только один человек подходил под этот возраст. Она считала его наименее вероятным подозреваемым. Он никакой не журналист и даже не студент. Желая убедиться, Джина подробно описала внешность молодого человека.

Разволновавшийся артист подтвердил:

— Он! Что ему от меня надо?

Трубку перехватила Людмила:

— Коленька, успокойся. Тебе пора на процедуру. — И упрекнула Джину: — От тебя только неприятности.

После разговора с Бояринцевым Джина пребывала в сомнениях. Психика актера аморфна, не устойчива. Его поврежденный мозг нащупывает новые нейронные связи. После черепномозговой травмы Бояринцев далеко не сразу вспомнил о «журналисте», что вполне естественно. Реальность могла исказиться за черным туманом страха вечной инвалидности.

Джина поднялась в кабинет звукотерапии, разделась до белья и включила диск, рекомендованный Нотой. Целительница просидела полтора часа в звуковой ванне. Организм расслабился, нервы успокоились, сумбурные мысли пришли в порядок.

Под влиянием музыки Джина многое вспомнила, сопоставила нюансы и пришла к выводу, что актер не ошибся. Бояринцев верно указал на самозванного «журналиста». С головой у молодого человека есть проблемы. Если так, он представляет опасность. И теперь уже не для Бояринцева.

Нужно предупредить. Срочно!

Джина взяла телефон, набрала номер. Абонент не ответил. Она оделась, спустилась в гостиную, повторила вызов. Ей ответили только с третьего раза. В трубке гулким фоном бухала музыка.

— Нота, это Джина! — прокричала целительница. — Что у тебя там?

— Муз-фестиваль. Аппаратуру настраивают, проверяют звук.

— Ты одна?

— В таком месте невозможно быть одной.

— Отойди, чтобы тебя никто не слышал, — потребовала Джина и повторила: — Никто!

Нота прочла неподдельное волнение в голосе Джины, знаками объяснила Лагушкину, что тут громко, и отошла в более тихое место.

— Джина, что случилось? — спросила она.

— Я поговорила с Колей Бояринцевым. Журналистом назвался Юрий Лагушкин!

— Каким журналистом? — не поняла Нота.

— Помнишь, мы составили список? Это Лагушкин ударил Бояринцева по голове на съемках.

— Не может быть! Как Бояринцев его опознал?

— По возрасту. Остальные из списка намного старше.

Нота пыталась найти объяснение чудовищному недоразумению.

— Это список тех, кого Бояринцев видел вашем доме. Да, Юра самый молодой пациент. А приятели Вано? Они ведь тоже молодые.

— Мой мальчик тусовался по ночам, когда у нас не было пациентов, — грустно сказала Джина.

— Возможно, это был диджей Ринг! — осенило Ноту. — Бояринцев мог увидеть его около вашего дома и запутался в воспоминаниях. Ринг очень наглый и может соврать что угодно.

— Про твоего Ринга я ничего не знаю, а вот про Юру Лагушкина кое-что расскажу. Он попал в психиатрическую клинику после попытки суицида. Таковы правила. По просьбе его мамы Анжелы я не стала об этом болтать. Придумали депрессию после увольнения с работы.

— Суицида? — не поверила Нота. — Юра хотел покончить с собой?

— Он резал вены.

— Неправда! Я видела его руки. Никаких шрамов.

— На ногах.

Нота опешила. Ноги Лагушкина она не разглядывала. На сеансах звукотерапии глаза цеплялись за его обнаженный торс, а во время секса было не до этого.

— Я все равно не понимаю, — сомневалась Нота. — Как глупая попытка самоубийства может быть связана с нападением на Бояринцева? Зачем это Юре?

— На этот вопрос, Доктор Нота, ты должна ответить сама. Ты лечила Лагушкина и, как я понимаю, узнала его со всех сторон.

Упрек был справедлив. Нота растерялась:

— Джина, я не знаю, что думать.

— Ты его любишь?

— Не знаю, — честно ответила девушка.

— За все это время Лагушкин ни разу не упомянул про суицид?

— Нет.

— Вот и подумай, что еще он скрывает.

Нота не желала гадать. Она хотела знать ответ здесь и сейчас. Она рассказала Юре про всю свою жизнь, а он скрывает такие вещи. Между близкими друзьями не должно быть тайн!

Нота вернулась к сцене, где она оставила Юру. Лагушкина там не было. Девушка поискала его среди молодежных компаний, заполнявших фестивальную поляну. Не нашла. Вернулась к самому действенному способу — довериться слуху.

Это было трудно, мешала громкая музыка и гул сотен голосов. Нота бродила между бытовками и палатками пока не услышала знакомый голос. Лагушкин выругался. Нота устремилась на голос и нашла Юру рядом с трансформаторной будкой. Он вытирал оцарапанную руку.

— Юра, что ты здесь делаешь? — воскликнула Нота.

Лагушкин вздрогнул, словно его застали за чем-то неприличным, и возмущенно указал на провода на подпорках:

— Электрики косорукие. Разводку на соплях сделали.

— Плевать! — отмахнулась Нота и осмотрелась. Здесь было относительно тихо, можно поговорить серьезно.

Юра заметил ее волнение:

— Нота, на тебе лица нет. Опять из милиции звонили?

— Джина беспокоится.

— О чем?

Девушка наклонилась и задрала штанину на лодыжке парня. Она увидела рубцы от порезов и окончательно расстроилась:

— Почему ты не рассказал мне про это?

— Стеснялся. Думал, не поймешь, презирать будешь.

— За что?

— За малодушие, — смутился Юра. — Убить себя хотят только сломленные люди. А я, наоборот, так проявлял характер. Из-за тебя, между прочим.

— Не выдумывай.

— Ты мне еще в клубе «Hungry dog» понравилась. Помнишь, вы залили коктейлем диджейский пульт, а я почистил?

— Это был мой первый вечер в ночном клубе, — кивнула Нота.

— Ты ушла с Рингом.

— Неужели из-за этого?

— Нет! Потом я нашел тебя в «Перспективе». И обалдел! Простая девчонка превратилась в Диджея Ноту!

— Случайно вышло.

— А когда тебя арестовали, мне так тоскливо стало. Испугался, что ты можешь в тюрьме умереть. Постоянно думал об этом и захотел представить, страшно ли умирать. Однажды в ванной надрезал себе вены на ногах. Смотрел, как вытекает кровь. Недолго, заклеил пластырем. Через неделю еще раз, ждал подольше. Оказалось, не страшно, а даже красиво. Красная кровь в белой ванной.

— Идиот!

— Согласен. Когда начался суд, я приходил, чтобы видеть тебя. Прогуливал работу. Тебя выпустили, а меня уволили. Мы встретились, помнишь? Ночью, после клуба ты шла с Полиной и отшила меня.

Нота вспомнила:

— Диджей Ринг был на коне, а меня бортанули в клубе. Настроение было ниже плинтуса.

— А у меня еще ниже. Пришел, лег в ванну и полоснул лезвием по ноге. Кровь — это жизнь. Я смотрел, как она вытекает, а мне интересно — когда отключусь?

— Заигрался.

— Почти. Я один живу. А тут Анжела явилась, увидела меня в ванной в крови, завопила, вызвала скорую. Дура! Меня вместо больницы в психушку упекли.

— Значит, порезы были игрой?

— Дуростью. Психушка помогла это понять. Врач приставал с вопросами: от безответной любви, от потери близких? — искал