— Ого, — уважительно протянул Отчаянный. — Высоко же она летает — я никогда не поднимался в такую высь.

Лоуренс с не меньшим почтением смотрел на нее в трубу. Через пару минут драконица полностью исчезла из виду, хотя день стоял ясный.

Стаунтон отвел его в сторону.

— Могу я дать вам один совет? Возьмите с собой детей. Судя по моим собственным детским воспоминаниям, они вам будут полезны. Присутствие детей как нельзя лучше говорит о мирных намерениях миссии, притом китайцы очень чадолюбивы — это относится как к родным детям, так и к приемным. Вы фактически их опекун, и я постараюсь убедить китайцев, что дети идут сверх комплекта.

Роланд и Дайер, всегда все слышавшие, уже маячили рядом, исполненные безмолвной мольбы.

— Что ж, если китайцы не будут против… — поколебавшись, промолвил Лоуренс. Вестовым только это и требовалось: они помчались вниз за собственным багажом и вылезли еще до того, как Стаунтон закончил переговоры.

— И все-таки это глупо, — сказал Отчаянный вполголоса (как ему представлялось). — Я бы легко поднял вас всех и все, что есть в этой лодке, тоже. Я ведь все равно лечу с вами, только пустой. К чему терять время?

— Ты прав, но не начинай все сначала, — устало попросил его Лоуренс. — На споры уйдет больше времени, чем мы сэкономили бы при более разумной нагрузке.

Отчаянный потыкал его носом, и Лоуренс ненадолго закрыл глаза: минута покоя после трех часов бешеной спешки вновь напомнила ему о бессонной ночи.

— Все, я готов. — Он выпрямился, надел шляпу и зашагал вдоль шеренги козырявших ему авиаторов.

— Счастливого пути, сэр, — говорили многие. — С Богом.

Пожав руку Фрэнксу, он перелез через борт под аккомпанемент волынок и барабанов. Прочие отъезжающие уже сидели в баркасе. Юнсина и других послов опустили туда в люльке и поместили на корме, под навесом.

— Отлично, мистер Трип. Отправляемся, — сказал Лоуренс мичману.

На баркасе поставили грот-гафель и пошли с южным ветром мимо Макао, в широкую дельту Жемчужной реки. Громада «Верности» таяла позади.

Оставив в стороне главное русло, ведущее к острову Вампоа и Кантону, они свернули на восток к городу Дунгуань. Ветер порой стихал, и матросам приходилось выгребать против медленного течения. По обоим берегам тянулись рисовые поля с зелеными ростками, торчащими из-под воды. Над рекой висел густой запах навоза.

Лоуренс почти всю дорогу дремал, смутно слыша, как авиаторы свистящим шепотом призывают моряков к тишине. Стоило кому-то уронить свернутую веревку или споткнуться о банку, начинались увещевания куда громче первоначального шума. Но капитан не просыпался и лишь порой посматривал вверх — убедиться, что Отчаянный по-прежнему сопровождает баркас.

Когда он окончательно пробудился, было темно. На баркасе убрали парус, и началась обычная при швартовке ругань. Лодочные фонари слабо освещали широкие ступени, уходящие под воду. По бокам от них угадывались лежащие на берегу джонки.

Но с суши к ним уже приближался целый парад огней. В реке отражались круглые фонарики из оранжево-красного шелка, натянутого на бамбуковый каркас. Фонарщики расположились по бокам лестницы, и на баркас вдруг хлынули многочисленные китайцы. Не спрашивая ни у кого разрешения, они с веселыми возгласами начали разгружать багаж.

Лоуренс хотел было помешать им, но передумал: грузчики делали свою работу с замечательной ловкостью. Клерк, примостившийся на лестнице с доской для письма на коленях, составлял список поклажи, ставя одновременно метку на мешке или сундуке. Капитан встал и попытался размять затекшую шею без неподобающего потягивания. Юнсин уже сошел на берег и проследовал в небольшой павильон. Там же слышался голос Лю Бао, требовавший вина (это слово Лоуренс успел выучить). Шун Кай беседовал на пристани с местным мандарином.

— Сэр, — сказал Лоуренс Хэммонду, — узнайте, пожалуйста, где совершил посадку Отчаянный.

Хэммонд навел справки и сообщил:

— Они говорят, что его поместили в Павильон Тихих Вод, а мы будем ночевать в другом месте. Выражайте свое недовольство погромче, чтобы китайцы слышали: если мы промолчим сейчас, они это будут проделывать постоянно.

Будь Лоуренс один, он непременно поднял бы шум, но призыв к лицедейству смутил его.

— Я должен немедленно видеть Отчаянного, — произнес он громко и довольно ненатурально, — и убедиться, что все у него хорошо.

Хэммонд, как бы извиняясь, развел руками и перевел эту реплику одному из чиновников. Лоуренс злился, полагая, что выставил себя в смешном свете, но дипломат вскоре сказал:

— Все в порядке. Сейчас нас проводят к нему.

Лоуренс с облегчением кивнул и сказал командиру баркаса:

— Мистер Трип, эти джентльмены укажут вам и вашим людям место ночлега. Я побеседую с вами утром, до того как вы отдадите швартовы.

Мичман откозырял, и Лоуренс, окруженный своими людьми, зашагал куда-то по широкой мощеной дороге. Впереди покачивался фонарь проводника, по сторонам виднелись какие-то домики. На дорожных камнях, которые пролежали здесь, вероятно, не одно столение, остались глубокие колеи. За день Лоуренс хорошо выспался, но ему казалось, что он все еще видит сон. Мягкие сапоги китайца тихо ширкали по булыжнику, из тускло освещенных домов пахло дымом, женский голос выводил непривычный для слуха мотив.

Дорога уперлась в широкую лестницу меж расписных деревянных колонн. Крыша павильона терялась где-то во мраке. Отовсюду слышалось рокочущее дыхание драконов, и луч фонаря освещал чешуйчатые громады, свернувшиеся по бокам узкого прохода. Хэммонд старался держаться в середине отряда и вздрогнул, когда свет упал на полуоткрытый, сверкнувший золотом драконий глаз.

Миновав еще одну колоннаду, они оказались в саду. Где-то журчала вода, над головой шуршали большие листья. Здесь тоже спали драконы. Один растянулся поперек дорожки, но проводник потыкал его шестом своего фонаря, и он отодвинулся, так и не открыв глаз. Чуть выше стоял другой павильон, меньше первого — там-то и обнаружился Отчаянный, одиноко возлежащий в гулком пространстве.

— Лоуренс? — обрадовался он, услышав шаги. — Ты останешься со мной, да? Так странно опять спать на суше — земля как будто качается.

— Да, мы будем спать тут, — сказал Лоуренс. Авиаторы без жалоб разместились вокруг: ночь была теплая, и пол из гладкого дерева не казался таким уж твердым. Лоуренс привычно улегся на передней лапе Отчаянного. Спать ему не хотелось. Он сказал Грэнби, что будет нести первую вахту, и спросил дракона: — Тебя кормили?

— Да, — сонно ответил Отчаянный. — Дали жареную свинью, очень большую, и каких-то грибов. Я сыт. Полет был нетрудный, и ничего интересного я до заката не видел — только поля тут почему-то залиты водой.

— На них растет рис, — объяснил Лоуренс, но Отчаянный уже начал похрапывать. В павильоне это звучало особенно громко, хотя тут и не было стен. Ночь стояла тихая, комары, к счастью, докучали не сильно: их, как видно, отпугивало сухое тепло дракона. Крыша закрывало небо, и Лоуренс потерял счет времени. Однажды во дворе приземлился дракон. Он обратил к ним перламутровые глаза, отражавшие лунный свет, почти как кошачьи, но к павильону не подошел и тихо удалился во тьму.