было доступа летом.

Хорошо почувствовал себя Рогач на новом месте.

В первый же день все стадо разбрелось по огромной поляне и усердно принялось добывать себе пищу.

А пищу было не так легко искать, как летом.

Теперь приходилось разрывать копытами снег, и, лишь откинув его, можно было добраться до пушистого мха.

Но оленям такая работа казалась нетрудной.

Тунгусы разбили свои кибитки и успокоились, а олени разбрелись по полям и принялись за работу.

Зима стояла холодная, суровая.

Но ни Рогач, ни остальные олени не чувствовали холода, так как к зиме их старая, короткая шерсть вылезла и ее заменила длинная, пушистая шерсть, великолепно предохранявшая тело от самых сильных морозов.

Рогач гордо бродил среди своего стада, поминутно обнюхивая воздух и прислушиваясь, чтобы убедиться, не грозит ли стаду откуда-нибудь опасность.

А опасностей было много.

Голодные волки только и ждали подходящей минуты.

И стоило молодому теленку лишь отбиться далеко от общего стада или зайти, избави боже, в тайгу, как волки тотчас же набрасывались на него.

Но Рогач старался держать всех в строгости.

Чуть только начнет какой-нибудь теленок или самка отбиваться от стада, как Рогач тотчас же спешил туда и рогами подгонял отставшую к общему стаду.

На ночь олени сбивались в особую загородь, которую для них приготовили тунгусы.

В общей куче было теплее и безопаснее, так как хищные звери боялись заходить в загородь.

Как ни слабы были сами по себе олени, однако в общей массе и они могли дать хороший отпор. Рога их достаточно были крепки, чтобы пробить бок любому животному и отвадить голодного хищника.

Впрочем, в тайге были и такие хищники, которые не обращали никакого внимания на крепость оленьих рогов.

К числу этих хищников принадлежали тигры и барсы, эти грозные властители бесконечной сибирской тайги.

Барсы были слабее и трусливее, но тигры вели себя так, как будто не боялись ничего.

В особенности зимой, когда они были голодны.

Рогач чутьем узнавал приближение этих врагов, и лишь только узнавал это приближение, как поднимал громкий, тревожный крик.

Тунгусы хорошо понимали этот крик, они знали, что Рогач зовет их на помощь, и, когда по тундре проносился этот тревожный крик, все кочевье вооружалось и спешило к стаду.

И хищнику волей-неволей приходилось удаляться.

Не мог же один тигр идти против нескольких десятков вооруженных людей.

Тогда начиналась охота.

Тунгусы, прихватив с собой собак, пускались по следам хищника и или отгоняли его очень далеко от места стоянки, или возвращались домой с убитым хищником.

Дома, завидя убитого тигра, Рогач приходил в неистовство.

Оп метался по стаду, бил копытами сердито о снег, храпел и грозно мотал головой.

А у тунгусов в таких случаях начинался праздник, потому что убитый тигр давал большую прибыль, которая впоследствии делилась между всеми участвовавшими на охоте.

Самая шкура тигра продавалась не дешевле ста рублей, да и другие части стоили немало.

Тигровая туша, без шкуры, черепа и когтей, продавалась обыкновенно китайцам.

Китайцы верили в то, что кто поест тигрового мяса, тот будет очень храбрым, а кто съест тигровое сердце или печень, тот будет не менее отважен, чем сам тигр.

И поэтому тигровые туши продавались обыкновенно китайским войскам.

Сердце и печень съедались офицерами, а мясо поедали простые солдаты.

Туша продавалась китайцам обыкновенно рублей за сорок, пятьдесят, а то иногда и дороже.

Полтораста рублей для бедных тунгусов было большим подспорьем. В таких случаях они отправляли в ближайший город несколько нарт и закупали все необходимые для тунгусской жизни предметы и продукты.

Время шло.

Однажды ночью стадо мирно спало в загороди, а Рогач чутко дремал, лежа с краю и поминутно поднимая голову при малейшем шуме.

Ночь была тихая, светлая, полный месяц стоял высоко на небе и обдавал землю мягким серебристым светом, зажигая снежинки разноцветными огнями.

Дивно красиво было на тундре.

Далеко на горизонте желтой лентой, уходящей вдаль, чернела угрюмая, бесконечная тайга.

Время от времени из ее глубины раздавался звериный вой, и Рогач тотчас же поднимал голову и сердито тряс рогами.

Но вот он увидел, что по снегу, прямо к загороди, кто-то мчится что есть духу.

Это было что-то маленькое, а за этим маленьким летело другое существо, побольше.

Моментально Рогач вскочил на ноги и испустил тревожный крик.

Не прошло и полуминуты, как все стадо сбилось в кучу и образовало круг.

Олени наклонили головы и выставили вперед свои ветвистые рога, приготовились встретить врага и дать ему надлежащий отпор.

Телята были загнаны в середину круга и стояли там кучей, оглашая воздух пугливым мычанием.

А странные звери все продолжали нестись прямо-прямо к загороди.

Рогач стал как раз в том месте круга, на которое неслись звери.

Скоро Рогач узнал обоих зверей.

Передний зверь был ни больше ни меньше как заяц, за которым гнался голодный волк.

Рогач часто встречал в тайге серых зайцев и прекрасно понимал, что их нечего бояться.

Остальные олени тоже инстинктивно понимали это, и поэтому все внимание оленей было сосредоточено на волке.

Бедный косой заяц!

Беззащитный, слабый, он спасался от своего грозного врага, стараясь скрыться от него хоть в оленьем стаде.

Он знал, что олени не сделают ему вреда, да и страх перед волком был слишком велик.

Не помня себя, заяц юркнул под палку изгороди и ринулся прямо под ноги Рогачу.

Но Рогач не обратил на него никакого внимания.

Налитыми кровью глазами он следил за волком.

По-видимому, волк был слишком голоден, а исчезновение добычи окончательно взбесило его.

Увлеченный погоней, он забыл всякую предосторожность.

Одним скачком перепрыгнул он через изгородь, на секунду приостановился, испустил яростный вой и сделал огромный скачок, думая перескочить через оленьи рога и обрушиться на спину Рогача.

Но Рогач не дремал.

Лишь только волк очутился над его головой, Рогач изо всей силы мотнул вверх головой и его крепкие рога вонзились в волчье брюхо.

Раненый волк упал на землю, обагрив ее своею кровью, пытаясь подняться.

Но не тут-то было!

Все олени мигом набросились на общего врага, нанося ему удар за ударом. И удары сыпались на волка до тех пор, пока он, весь изорванный рогами, не остался совершенно недвижимым.

Убедившись в том, что враг убит, Рогач гордо поднял свою голову, тряхнул окровавленными рогами и издал торжественный, победный крик.

A бедный заяц, дрожа всем телом, ни жив ни мертв сидел на земле между телятами.

Ведь он боялся решительно всех и теперь, спасшись от волка, уже сомневался в своей безопасности среди оленей.

Рогач