Мы вышли на улицу, а Тодд, как я уже говорил, был чертовски пьян: он начал падать на каждом пешеходном светофоре. Я его поддерживал, но он был сантиметров на пятнадцать выше меня, да и вообще гораздо крупнее. Я переводил его через улицу, а он падал посреди перекрестка, и толпа людей, спешащих на работу в восемь утра, делилась надвое в том месте, где он упал. Так мы с горем пополам добрались до «Вестерн Юниона», он снял деньги, и мы минут на десять опоздали на мою первую встречу в «Геффене».

Я оставил Тодда в вестибюле. Уверен, что секретарь, работавший в тот день, по-прежнему его помнит. Тодд отключился на диване в ту же минуту, как сел под кондиционер, так я его и оставил – этого огромного, сопящего длинноволосого парня, который своим видом пугал всех, кому не повезло оказаться в тот день в вестибюле. Когда мне пора было уходить, двум помощникам пришлось заталкивать Тодда в лифт. После сна ему стало получше, но ненамного. Каким-то образом я умудрялся таскать его по улице и на все остальные встречи попасть вовремя: одна из них проходила в «Брокуме», где мы обсуждали футболки, а другая в «Ай-Си-Эм». На обе я пришел с огромным басистом, пьяным в говно, и делал вид, что так и должно быть, и все участники встреч поступали так же. Он был похож на копа из фильма «Укуренные», который пытался давать указания на шоссе с хот-догом во рту.

К полудню я закончил свои дела. Тодд уже говорил более связно, но ему явно нужно было проспаться, так что я решил отвести его в Центральный парк – в конце концов, он сможет поспать хотя бы на траве. Только мы дотащились до парка, как случайно встретились с тремя музыкантами из лос-анджелесской группы, которых оба знали. Не помню, что они делали в Нью-Йорке, но нас они позвали в Алфабет-сити закинуться героином. Тодд с энтузиазмом воспринял это приглашение, а я был против. Я уже отсидел свой срок в этой адской яме, и повторение пройденного меня не интересовало. Кроме того, у меня уже было несколько задержаний, и перспектива возможного ареста не стоила того.

Я предложил сбавить обороты веселья, выпить бутылочку «Джима Бима» и прокатиться в экипаже по Центральному парку, чем мы и занялись. Картинка была потрясная: мы с Тоддом и этими готичными ребятами с татуировками и пирсингом сидим в карете и осматриваем достопримечательности. Потом мы решили взять пиццу и еще немного выпили в какой-то забегаловке. И как только мы вышли на второй круг, в планах снова появился героин. Я сделал все, что мог, чтобы выбрать любое другое развлечение, но оказался в меньшинстве. Забота о самом себе в тот момент была не так важна, как состояние Тодда: мне не нравилось его самочувствие, и я старался уберечь его от перехода на темную сторону. Тодд уже употреблял героин, но был не настолько опытным, а даже если бы и был, то в тот день его состояние совершенно не позволяло баловаться еще и наркотиками. Как я уже сказал, я оказался в меньшинстве: Тодд уговорил их самих купить нам героин, чтобы меня не поймали. Мягко говоря, он очень хотел принять. Мы направились в центр города и ждали их в баре на Сент-Маркс-Плейс в Ист-Виллидж, пока они ходили за наркотой.

В итоге мы оказались дома у их друга Чосея Фунахары. Он был басистом в Plasmatics. Я пожал ему руку, но так и не смог с ним поговорить, потому что Тодд так отчаянно хотел ширнуться, что мы сразу же отправились в ванную, как только оказались в квартире. Я осторожничал с этим дерьмом, потому что никогда не знаешь, что получишь, когда покупаешь наркоту на улице, – нужно всегда проявлять осторожность. В действительности мне не хотелось этого делать, но я немножко попробовал и понял, что наркотик совсем не сильный, так что я приготовил по небольшой дозе себе и Тодду.

Мы немного потусовались там и договорились встретиться с ребятами попозже у меня в отеле, а потом мы с Тоддом ушли. Солнце уже начало садиться, когда мы добрались до Таймс-сквер, и, проходя вдоль рядов кинотеатров, я увидел вывеску и решил, что очень хочу посмотреть «Челюсти 3D». Тодд согласился. Единственное, чего ему хотелось, это продолжить пить. Мы купили ящик пива и притащили его в кинотеатр. По сегодняшним меркам это может показаться странным, но в 1987 году нью-йоркская Таймс-сквер была все еще достаточно грязной, и какой-то странный кинотеатр, который не показывал порно 24/7, не выставил и двух парней с пивом.

«Челюсти 3D» были не так уж хороши, как и та доза героина. Где-то в середине фильма я заметил, что кайфа нет, а выпил я две или три банки, в то время как Тодд выпил все остальные одну за другой. Потом он вдруг вышел из кинотеатра позвонить девушке. Его долго не было, и я понадеялся, что это хороший знак – может, они мирятся. К сожалению, это оказалось не так: когда фильм закончился, я обнаружил Тодда лежащим на полу у телефонного автомата. Он был совершенно не в себе, потому что девчонка его послала, и, очевидно, очень грубо.

Я потащил его в свой отель, стараясь успокоить. Тодд вконец обезумел, но через какое-то время мне удалось заставить его успокоиться и расслабиться, лечь в постель и задремать. И в этот момент в дверь постучали наши «друзья», с которыми мы тусовались днем. Они хотели ширнуться еще и пойти тусоваться, Тодд внезапно взбодрился и захотел пойти с ними. Я снова проиграл битву, поэтому мне тоже пришлось пойти и вколоть себе почти всю оставшуюся наркоту, потому что она, похоже, не работала. Я продолжал следить, чтобы Тодд не переборщил, потому что он жестко бухал последние восемнадцать часов. Не могу точно сказать, что произошло, только я почти уверен, что тем вечером кто-то еще сделал ему укол, пока я не видел. Того, что я приготовил ему сам, не хватило бы для такого эффекта.

Примерно через час после того, как все пришли, Тодд встал посреди комнаты, слегка наклонившись в сторону, а затем резко рухнул на пол. У него замедлилось дыхание, он не реагировал, я затащил его в ванну и облил ледяной водой. Я тряс его, бил по лицу и делал все, что мог, чтобы оживить. В это время наши «друзья» вскочили и молча свалили.

И вот сижу я один, а мой лучший друг Тодд лежит в ванне у меня на руках. Я запаниковал. У меня самого раньше был передоз, но я никогда еще не откачивал никого с передозом. Я делал все, что мог, чтобы держать его в сознании. А сам был в замешательстве, потому что знал, что принял вдвое больше Тодда и даже кайфа от этого не получил. Я начал думать, что еще такого он принял, о чем я не знаю. И понятия не имел, что, черт побери, мне делать. Вдруг Тодд пришел в себя: он был в полубессознательном состоянии, он дышал, и на несколько мгновений его глаза, казалось, сфокусировались на мне и окружающем пространстве. Его дыхание стало ровным, и мне наконец стало легче. Я вытер его и уложил в постель.

Я сидел рядом с ним, смотрел за тем, как он дышит, и звонил нашим общим друзьям, чтобы рассказать, что случилось, в попытке успокоиться самому. Еще я позвонил единственному человеку, которого достаточно хорошо знал в Нью-Йорке и которому доверял, – девушке по имени Шелли, работавшей в компании «Ай-Си-Эм» с Биллом Элсоном. Пока я разговаривал с Шелли, внимательно наблюдая за Тоддом, он вдруг перестал дышать. Я уронил телефон, поднял Тодда с подушки, стал трясти его и бить по лицу. В отчаянии я стал колотить его по груди, но он не приходил в себя. Я позвонил в Службу спасения, облил его водой, но это не помогло. Я не смог его спасти – Тодд, которому тогда был двадцать один год, умер прямо у меня на руках. Меня захлестнули все возможные эмоции: страх, паника, тревога… И где, черт возьми, болтаются эти врачи?