— Леди и джентльмены! Должен попросить вас говорить немногопотише.

Отец, недоуменно пожимая плечами, выпрямился и огляделдлинный холл. Двери спален открывались и тут же затворялись вновь, стоилородственникам увидеть стоявшего на балконе виновника торжества. Уитни смущеннопоцеловала его небритую щеку:

— Они приехали, чтобы отпраздновать твой день рождения,папа.

Несмотря на хмурое и недовольное выражение его лица, Уитнивидела, что отец глубоко тронут.

— Кажется, я не должен замечать суматоху в собственном доме?

— Верно, папа, — улыбнулась Уитни.

— Я постараюсь, дорогая, — пообещал он, неловко похлопавдочь по руке.

Неожиданно раздался оглушительный грохот бьющегося стекла.Что-то большое, вроде вазы, ударилось об пол.

— О Боже, Боже милосердный! — проверещал испуганный женскийголос.

— Это, несомненно, Летиша Пинкертон, — определил Мартин,слегка наклонив голову. — Это ее любимое и единственное выражение испуга. — Истранно прерывающимся голосом добавил, глядя на дочь:

— Когда-то я доводил твою милую маму едва ли не до истерики,угрожая научить Летишу говорить «черт возьми».

С этими словами он повернулся и направился к: себе, оставивУитни в молчаливом веселье смотреть ему вслед.

Через полчаса, держа под руки дочь и золовку, Мартинмедленно спустился в гостиную. По знаку Уитни Сьюелл широко распахнул двери, иМартина встретили воодушевленными возгласами приветствий и пожеланий. Эннустремилась вперед, чтобы приступить к обязанностям хозяйки, но лакей преградилей дорогу:

— Прошу извинить, миледи, но это письмо только сейчасдоставил посыльный, и Сьюелл распорядился отдать его лично вам.

Энн посмотрела на конверт, увидела знакомые милые сердцукаракули Эдварда и, тихо охнув от облегчения, поспешно взломала печать.

Уитни поискала глазами Пола и, не найдя его, направилась встоловую, чтобы проследить за приготовлениями к ужину.

Двери, отделяющие салон от столовой, раздвинули, и по всейкомнате расставили столики на шестерых. Огромные букеты красных, белых ирозовых роз стояли в гигантских серебряных вазах на высоких консолях. Серебро ихрусталь сверкали в пламени свечей, и лучшие скатерти матери, мягкогобледно-розового оттенка, красовались на столах.

Девушка прошла через салон и заглянула в бальную залу. Как иостальные комнаты, она была щедро украшена розами, делавшими холодноемрачноватое помещение роскошным и праздничным.

За спиной раздался низкий голос Пола, и девушка, нежноулыбнувшись, обернулась.

— Я скучал по тебе сегодня, — признался он, одобрительнооглядывая сначала ее модный туалет, а потом и сияющее личико. — Кто бы могпредположить, — продолжал он шепотом, притягивая ее к себе, чтобы припасть кгубам долгим поцелуем, — что ты превратишься в такую красавицу?

Продолжая перечитывать письмо мужа, Энн вошла в столовую имельком заметила светлое атласное платье племянницы в противоположном концедлинной комнаты.

— Дорогая! — радостно начала она. — Я наконец-то получилаизвестие от твоего неповоротливого дядюшки! Он отдыхал…

Она подняла глаза вовремя, чтобы заметить, как поспешномолодые люди отскочили друг от друга, и глаза ее широко раскрылись отудивления.

— Все в порядке, тетя Энн, — объяснила Уитни, заливаяськраской. — Я вот уже несколько дней умираю от желания все рассказать тебе ибольше не могу ждать. Мы с Полом собираемся пожениться, как только он получитразрешение папы. Он хотел поговорить с ним сегодня, чтобы… тетя Энн! — Уитниосеклась, с недоумением наблюдая, как тетка, резко повернувшись, устремиласькуда-то. Она явно не слышала ни слова из сказанного Уитни. — Куда ты?

— Вон к тому столу, чтобы налить себе самый большой бокалбургундского! — объявила тетка.

Уитни в оцепенении смотрела, как Энн, схватив со столакубок, наполнила его до краев рубиновым вином.

— А когда я допью этот до конца, — добавила тетя, взяв бокалв левую руку и приподнимая розовато-лиловые шелковые юбки правой, — налью себедругой. Добрый вечер, мистер Севарин, — приветствовала она Пола, грациознонаклонив голову. — Очень рада снова видеть вас.

И с этими словами леди Энн величественно выплыла из комнаты.

— У нее будет чертовски болеть голова утром, если онасобирается продолжать в том же духе, — сухо заметил Пол.

— Голова? — недоуменно повторила Уитни, не понимая, чтопроизошло со всегда такой сдержанной тетей Энн.

— Вот именно. Сдается мне, от твоей тети сегодня будет малопроку, так что развлекать гостей придется тебе одной.

И, подхватив Уитни под pyкy, он неохотно повел ее кгостиную.

«Предсказание Пола, к сожалению, сбылось», — со вздохомподумала Уитни час спустя, стоя на пороге гостиной, чтобы приветствоватьопоздавших. Во Франции тетя Энн всегда выполняла бесчисленные обязанности,требуемые от хозяйки, и в одиночку несла на себе это нелегкое бремя. Уитни жеопределенно чувствовала необходимость в дополнительной паре глаз и ушей.

Знаком велев слуге разносить напитки, она присела вреверансе перед леди Юбенк, в ужасе рассматривая немыслимое сочетание еепурпурного тюрбана и красного платья.

— Добрый вечер, леди Юбенк, — с трудом выдавила девушка, изовсех сил пытаясь не рассмеяться.

Однако вдова, не обращая внимания на приветствие, подняламонокль и внимательно оглядела гостиную.

— Мне этот вечер отнюдь не кажется добрым, мисс, — отрезалаона. — Вижу вон там мистера Севарина, на одной руке которого виснет ЭлизабетАштон, а на другой — Маргарет Мерритон! А Уэстленда вообще не видно! — Онаокинула девушку полным презрения взором. — Я считала, в тебе куда больше пыла,девочка, — проворчала она, — но ты меня подвела! Я-то думала, ты сможешьзаполучить самого завидного жениха в округе, выхватить его прямо из-под носаэтих надоедливых девиц! Даже ожидала услышать сегодня объявление о помолвке! Ичто же я вижу? Торчишь тут одна…

Уитни не смогла сдержать сияющую улыбку, озарившую ее лицо.

— Я заполучила его, миледи, и вы еще услышите о помолвке,если не сегодня, то как только Пол вернется из поездки… . — Пол?! — удивленновоскликнула леди Юбенк, и впервые за все то время, что Уитни знала ее, вдова,казалось, не нашла подходящих слов для ответа. — Пол Севарин? — повторила она,и внезапно морщинистое лицо озарилось нескрываемым злорадством. — Уэстлендбудет сегодня? — осведомилась она, вновь осматривая толпу.