– Ах вот даже как! – задумчиво произнес Виктор.

– Я для него авторитет, как впрочем, и ты, – сказала Соланж. – Хотя в том обряде участвовал твой двойник.

– Я не хочу обсуждать это, – твердо проговорил Виктор. – Что было, то прошло. И вообще мне пора. Рад был повидаться, – вежливо, но неискренне добавил он и встал.

– Ничего другого я и не ожидала, – тоскливо произнесла девушка. – Никто не хочет общаться со мной. Я еще хуже, чем прокаженная…

– Послушай, чем я-то могу помочь?! – раздраженно сказал Виктор. – Ты причинила мне много зла. Ты уничтожила Лолиту! Забыла?! Ты принесла в мой дом ту отвратительную куклу-убийцу и покушалась на мою единственную и горячо любимую сестру. И после этого ищешь именно у меня сочувствия?

– Пойми, это была словно и не я! – ответила Соланж. – Сверхспособности вкупе с энергией смерти вызывали странные желания, а уж ревность вообще зашкаливала…

– Все, хватит! – оборвал ее Виктор. – Это за ужин. – Он вынул из портмоне купюры и бросил на стол. – И не ищи меня больше! Помочь я тебе ничем не смогу… да и не желаю. И гореть тебе в аду! – яростно добавил он, не сумев сдержаться.

Виктор вышел из ресторана в отвратительном взвинченном состоянии, злоба распирала, ненависть одолевала, он мог бы сейчас сам придушить Соланж и этим окончить ее муки на земле.

«Все это один сплошной ужас! – метались мысли. – Она почти что труп. А я еще хотел прибегнуть к помощи «любовницы лилий» и определить, не стал ли я сам неким орхи, не ведая этого. Но Соланж больше не обладает силой живой энергии, она ничего не видит… кроме призраков. Могу себе представить эту так называемую жизнь. Картина ее мира, видимо выглядит так: среди обычных людей постоянно возникают мертвецы, бродят сущности самого разного рода, а за всеми ними ее поджидает сама Смерть с косой жнеца. Удивляюсь, что у нее еще хватает силы воли противостоять ей».

Виктор отогнал непрошеные мысли и быстро двинулся по бульвару Сен-Мишель, думая дойти до улицы Риволи. Именно там находился магазин сувениров Такаши. Виктор решил поговорить с японцем и попросить впредь таких поступков не совершать и встречи за его спиной не устраивать. Но оказавшись возле станции «Люксембург», он решил не тратить время на пешую прогулку, а добраться на метро до «Шатле». Выйдя на улицу Риволи, Виктор взял себя в руки. Прежде чем направиться в магазин, он набрал номер японца. Такаши ответил сразу, словно ждал звонка «господина».

– Какого черта…., – раздраженно начал Виктор, но собрал силу воли в кулак и натянул на лицо улыбку.

Обычно это помогало расслабить мышцы, вслед за которыми расслаблялась и психика.

– Простите, господин, простите…, – залепетал Такаши. – Я так и знал, что это вам не понравится. Но госпожа Соланж умоляла. Значит, вы не помирились?

– А ты сейчас где? – другим тоном спросил Виктор.

– Простите, господин, – как заведенный, повторил Такаши. – Но в ресторан я не вернусь. Так пожелала госпожа. Я уже дома.

– Сейчас приду, – пообещал Виктор.

Через пять минут он был у магазина. Такаши уже ждал его у входа со сложенными лодочкой руками и низко опущенной головой. Прохожие с любопытством поглядывали на него, некоторые останавливались и фотографировали застывшую фигуру японца. Виктор крепко ухватил его за локоть и повел внутрь. Он увидел за прилавком миловидную темноволосую девушку, мельком поздоровался и выпустил японца. Из подсобного помещения вышел полный невысокий парень, недавно нанятый бухгалтер. Такаши выпрямил спину, чтобы не терять «лица хозяина магазина» перед служащими и представил им гостя. Асэми и Ючи – так их звали – сложили руки лодочками и низко поклонились. Такаши предложил им вернуться к делам и двинулся к двери за прилавком. Он пропустил Виктора и пошел следом. Они поднялись на второй этаж и оказались в квартире. Виктор заметил, как все изменилось с его последнего посещения. Траурное убранство заменилось на обычный интерьер европейского жилища с элементами японского колорита. Остался лишь большой портрет Юрико, обрамленный серебряными и черными лилиями. Под ним были зажжены свечи. Такаши пригласил гостя в соседнее помещение, это оказалась гостиная, небольшая и уютно обставленная. Виктор уселся на мягкий диван перед стеклянным кофейным столиком, хозяин предложил аперитив, но он отказался. Такаши продолжал стоять. Он преданно смотрел в глаза Виктора, и тот раздражался все сильнее. Не так он представлял участие в его делах нового друга.

– Садись! – хмуро предложил он.

Японец опустился на краешек стулу напротив «господина».

– Я очень недоволен…, – начал Виктор и осекся, заметив, что в уголках узких глаз Такаши начала скапливаться влага.

И вот уже слезинки потекли по щекам, правда, лицо при этом осталось невозмутимым.

– Если я по неведению оскорбил господина, – монотонно проговорил японец, – то готов умереть немедленно.

И он склонил голову.

– Прости меня, – смягчился Виктор, – возможно, я был резок с тобой. А ведь ты еще не оправился после смерти жены.

– Любимая Юрико в раю, – ответил он. – И наша встреча со временем состоится.

– И я очень рад, что ты так думаешь, – оживленно заметил Виктор.

– Это не я так думаю, это истина! – напыщенно произнес Такаши.

– Вот и прекрасно! – сказал Виктор и замолчал.

Он просто не знал, о чем дальше говорить. Впервые ловец утратил красноречие и встал в тупик. И чтобы скрыть замешательство, Виктор поднялся и начал рассматривать коллекцию классических японских ножей, выложенных на трехъярусной стеклянной витрине.

– Если господину что-то приглянулось, то с благоговением подарю, – тихо проговорил Такаши у него за спиной.

Он встал рядом с гостем и продолжил, глядя на оружие:

– Обряд посвящения в самураи сопровождается получением собственного набора мечей. Это основное оружие самураев. Длинный меч называется дайто. – И он показал на один из слегка изогнутых мечей, лежащий на верхней полке. – Его длина шестьдесят шесть сантиметров. К нему прилагается короткий – сёто, он вполовину длины дайто и служит второстепенным оружием самурая. Но неспециалисты ошибочно считают, что это названия определенных мечей. На протяжении истории эта связка изменялась. До раннего периода Муромати длинным мечом служил тати. Затем его вытеснила катана. Если с тати использовали кинжал танто, то с ней обычно брали вакидзаси. Длинный меч снимался при входе в дом, а короткий всегда был при себе.

– Познавательно, – сказал Виктор, глядя на коллекцию.

Затем повернулся к Такаши. Тот казался уже более спокойным. Виктор понял, что «лекция» на тему японских мечей помогла ему обрести равновесие.

– Все мечи слегка изогнуты, а вот этот прямой, – заметил он и показал на довольно короткий, около тридцати сантиметров, кинжал.

– Это кусунгобу, – спокойно пояснил Такаши. – Особый ритуальный. Клинок прямой, чтобы легче было вспарывать живот.