«Ввиду превосходства сил противника наши части отошли на Керченском полуострове на новые позиции…» Куда? К Керчи?

Началось наше наступление на Харьков.

Днем: ожесточенные бои на Керченском полуострове.

Работаю над сценарием о действиях Краснознаменного Балтийского флота. Дал уточненный план фильма в семи частях, с охватом осени 1941 — марта 1942 годов. Дал и пояснительную записку, ибо кинематографический образный ряд могут и не воспринять.

…Поехали в город. Летний ослепительный день, несколько прохладно. Нева синяя, полноводная… У завода стоит «Максим Горький» и несколько других кораблей… Ниже, по правому берегу, затопленная «Свирь». Старик «Комсомолец» подкрасился… У Зимнего стоят ледоколы. Сегодня был обстрел по берегам Невы; свежие воронки у Дворцового моста, у Адмиралтейства и у бывшего Главного штаба. На Невском — гуляющие; девушки в летних пальто, ходят группами… Правая сторона Невского традиционно людная, но как в общем поредела эта толпа, как все стало иным… А город сияет неумирающей красой — огромный, вечный… Небо голубое, солнце слепит глаза, блистают стекла и металлические части автомашин. Кажется, что не было осадной зимы, не было ледового склепа. Видишь опять просторы, море, песок, берега, леса…

Ну, мой родной Балтфлот, сейчас, как никогда, судьба Ленинграда зависит и от тебя!

15 мая 1942 года.

Наши опять отступили на Керченском полуострове.

Почему-то кажется возможной затяжка войны. Англия и США будут последовательно выжидать, маневрировать… На Дальнем Востоке решения придут позже, причем думается, что англичане и янки будут создавать (против нас) противовес в Азии, используя подстриженную Японию.

Весь день писал «Кронштадт». Работал с увлечением.

В городе прошли мобилизации по заводам… Народ подголадывает, еще много бледных, слабых людей. Есть дистрофики и в Политуправлении. Наиболее слабым дают диетпитание. Даже на кораблях, где получают по восемьсот граммов хлеба, еще не все оправились от зимних лишений.

16 мая 1942 года.

Весь день работал над «Кронштадтом». Дошел до последней главы.

…Приказ о строжайшем засекречивании сообщений с флота. Вообще в последний период меры эти чувствуются: стало гораздо меньше болтовни.

Виделся с комиссаром Ладожской флотилии. Она пополняется баржами и другими плавсредствами. Ладожский лед уже идет по Неве, — в ближайшие дни флотилия поможет… Доставят из Осиновца первые грузы для Ленинграда.

Днем — письмо от Корнея Чуковского с просьбой отпустить в Ташкент его сына… Начальник ПУ посоветовался со мною; решили ответить вежливо, но прямо. Николай Чуковский сам не поедет в тыл…

17 мая 1942 года.

…Народы Европы пылают ненавистью к Гитлеру. Таким образом (заключают многие английские журналисты), есть благоприятные шансы для создания второго фронта. Это — побережье Ла-Манша и менее всего Дания, Италия. Общественная английская анкета дала: 67 процентов за второй фронт, 23 процента — воздержалось, 10 процентов — против. Правительство Черчилля упрекается в нерешительности, в расхлябанности… Ну, нет! Все делается с точным расчетом.

Черчилль, принимая советскую профсоюзную делегацию, 29 января сказал речь, которую закончил призывом: «Рабочие всех стран, соединяйтесь!» Какая терминология! А между тем английская авиация опять делает паузу в Западной Европе.

Днем поехал на Каляеву. Ветреный солнечный день. Корабли на Неве закончили маскировку на весенне-летний период. В Союзе писателей (на ул. Воинова) выбиты стекла…

Выкупался (в лоханке), надел новый, отлично на «Кирове» сшитый костюм. Как-то приятно — из просоленной, пропотелой «шкуры», которую я носил с осени 1939 года, со дня прихода в Таллин[48] (!), переодеться в чистое, новое… А фуражка пусть остается старая, боевая…

Письмо от внука Людмилы Владимировны[49] — Китьки (ему одиннадцать лет, он с матерью живет на Шлиссельбургском заводе[50]):

«Мы ходили с мамой за клюквой и набрали полтора стакана. Мы собираем березовый сок и делаем из него квас. Такой крепкий, даже в нос колет. Собираем мы крапиву и варим щи. В этом месяце, если буду жив (толстовская формула у одиннадцатилетнего ребенка!), устроюсь на работу к маме в цех. Буду получать рабочую карточку. Лес у нас начинает распускаться. Все было бы хорошо, если бы не война. Мама часто ложится не раздеваясь, стала сердитая. Я варю дома обед и, как могу, убираю комнаты. (По уборке всегда не угождаю маме, ей все не так!) Я сам сделал две финские пилы, одну подарю тебе, если увидимся. У меня теперь много коньков, мне оставляли уехавшие товарищи. Бабушка! Давайте все вместе уедем подальше…»

…На Керченском участке ожесточенные бои. Противник бросил сразу на узкий фронт перешейка до тысячи самолетов и пр…

Получил бодрое, молодое письмо от Ильи Сельвинского — ответ на весеннее письмо (мое и С. К.). Илья в «Боевой крымской», много пишет, рад широте работы. Горд своей военизацией, получил звание старшего батальонного комиссара… Как-то Илья в эти тяжелые для Керчи дни?

Разведывательные органы сообщают, что есть новые признаки немецких сосредоточений на Ленинградском фронте. Возможны, думаю, следующие операции немцев: 1) удар в волховско-тихвинском направлении для замыкания внешнего блокадного кольца; 2) удар через Неву — для перехвата Осиновецкой железнодорожной ветки и, может быть, замыкания кольца на Карельском перешейке путем соединения с немецко-финскими войсками; 3) удар по Н-ской армии со стороны Московского шоссе.

Надо думать, что командование вовремя учтет планы противника. Ленинград надо сберечь — и политически, и символически, и практически он нужен стране… Но убеждаюсь в том, что главное направление, конечно, — Юг, Центр. Мы здесь должны обходиться имеющимися у нас силами. Боезапас надо тоже экономить.

Вечером в «Астории» — встреча писателей армии и флота. Поначалу «роскошный холод», пустые «апартаменты»[51]… Были: А. Фадеев, Н. Тихонов, А. Прокофьев и наша группа. Дружно беседовали, пили, ели и пели. (Организовали все в складчину из привезенных Фадеевым посылок…) В общем было мило…

Расстались в 6 часов утра. Майский тихий Ленинград, мягкий, теплый воздух, легкий туман над Невой. Спешащие на работу женщины, усталые лица. Влажные от утреннего тумана тротуары, булыжник