– «Жучки»? – Саша взялся правой рукой за левое плечо, но тут же отпустил его и поморщился.

– Стреляет? Дёргает? – спросил Андрей. – Я тебя отлично понимаю. Арина, он же ранен был ночью. Между прочим, именно твоим мужем. А потом не захотел ложиться в больницу, хотя ему предлагали. Имеет такую поганую привычку не обращать внимания на серьёзные вещи. Вероятно, он там, на Пулковском, в грязи здорово вывалялся. Рану, конечно, обработали, да поздно. Может, тебя сейчас обратно отвезти в больницу? Как бы чего не вышло…

– Да какая там больница, если у вас дело срочное? – Саша предпочёл перевести разговор на другую тему. – Что вы хотели сказать?

Андрей щёлкнул пальцами, на что-то решаясь. Потом оглянулся по сторонам:

– Градусник есть у тебя?

– Вон там, на столике, в футляре.

Андрей достал термометр, стряхнул его и подал Саше:

– Сунь пока под мышку и слушай меня. Можно Арине на кухне кое-какие дела сделать? Ты же не работник сейчас.

– Какие дела? – поднял тяжёлые веки Минц.

– Чай тебе нужно согреть, например! Ты давай, соображай, можешь воспринимать мои слова или нет. Чтобы я зря время не тратил…

– И думать нечего! Говори, зачем пришёл. А Арина, конечно, пусть поставит чайник. Отсюда направо, потом, по коридорчику, прямо. Средний выключатель, – объяснил Минц. – Там, на стене, тоже справа…

– Ты с непривычки-то не заблудись! – крикнул ей вслед Андрей. – Это такие хоромы, что вполне можно потеряться…

– Ладно, как-нибудь! В крайней случае «ау» крикну, – пообещала Арина.

Дождавшись, пока она уйдёт, Озирский уселся на соседний стул.

– Понимаешь, Сашок, у меня такое подозрение, что в их квартире на Пороховых стоят «жучки». Ну, может быть, один, не знаю. А ты – специалист, не раз работал со сканером. – Андрей проглотил слюну. – Сашок, я закурю – мочи никакой нет.

– У меня же не дома сканер! – Саша встревоженно смотрел на Озирского. – Надо за ним на Литейный ехать. Да ещё помолиться, чтобы дали на час-другой. Ведь искать и в работе может быть… Кстати, какие новости с утра? Ты слушал радио? Что в Москве? – Сашины чёрные глаза ярко блестели от жара.

– В Москве? – кисло переспросил Андрей. – Много шума – и ничего. Я, каюсь, тоже позавчера на удочку попался. Решил, что вот они, долгожданные спасители. А оказалось – восемь олигофренов! Кто же так осуществляет государственные перевороты? Убили, вроде, трёх мужиков неподалёку от «Белого Дома», и то совершенно случайно. Но кровь очень пригодилась другой стороне – без неё не получалось должного пафоса. Ладно, Сашок, об этом потом поговорим. А пока у нас собственные дела имеются. Значит, я уже позвонил Захару домой. Он вернулся из мэрии и говорит, что на Литейном более-менее спокойно. По крайней мере, сканер ты забрать сумеешь. Я не хочу ехать на квартиру сразу же с милицией. Дал задание агентуре проверить, наблюдают ли за квартирой после гибели Сакварелидзе. Когда поедем на Литейный, я выскочу у телефонной будки и узнаю результаты. Так ты согласен? – Андрей постучал краем сигареты по пепельнице из мраморной крошки.

– Конечно, согласен. – Минц достал градусник. – Посмотри.

– Тридцать семь и восемь, – объявил Андрей. – Ничего, в машине можно добраться.

Саша уже хотел снять малиновый тёплый халат, но Андрей остановил его.

– Попей чаю сперва. Арина!

Раздался быстрый топоток, и она появилась в дверях.

– Сейчас! Сахар не могу найти…

– В навесном шкафчике есть стеклянный красный туесок, – объяснил Саша. – Принесите его сюда.

– Момент! – И Арина скрылась.

– Андрей, ты думаешь, что муж за ней шпионил? – шёпотом спросил Минц.

– Такие люди никому не доверяют, даже любимой супруге. На счастье Аринки, Зураб, видимо, не успел прослушать запись. И путч помог. Хоть шерсти клок с овцы паршивой…

– Обычно, микрофон соединён либо с приёмником, либо с магнитофоном. – Минц ударил кулаком по колену. – Как назло, когда такая интересная работа, меня заносит на больничный. Всё равно, поеду и найду! Если они там есть, конечно.

– Ты силы-то свои не переоцени, – предупредил Озирский. – Я бы мог денёк подождать. Но боюсь, что ребята Зураба разберутся во всём вперёд нас.

– И я это не хуже твоего понимаю. – Саша снова заволновался, вскочил. Стал развязывать пояс. – Мы и так время теряем!..

– Сашок, сядь на место! – со своей обычной, лениво-властной интонацией, сказал Озирский. – Час-другой здесь погоды не сделают. – Он прислушался. – Вроде, Арина идёт. У меня перед ней долг – это понятно. Но и у тебя тоже. У всех, кому могло угрожать это оружие…

Арина вошла с подносом и поставила его на ночной столик.

– Я там в шкафу порылась – извините великодушно.

– О чём речь! – засуетился Саша. – Спасибо вам большое. В этой квартире бывает только одна женщина – моя сестра. А когда она на даче, некому и чай вскипятить.

– Женись, болван! – коротко посоветовал Озирский. – Сам во всём виноват, а всё пытается слезу вышибить.

– Ну, зачем ты так? – испугалась Арина. – Мне это ничего не стоило. Человек больной, с повышенной температурой. Ему нельзя перенапрягаться, а уж далеко ехать – тем более!

– Нет, я обязательно поеду с вами! – Сашины глаза стали ещё красивее от жара. Они играли, как драгоценные камни, и Арина откровенно залюбовалась. – Поверьте, что такие вещи опасно откладывать на потом. Как там, на улице? Прохладно?

– Нет, Сашок, довольно тепло. В куртке будет как раз. – Андрей разом вылил в себя полкружки чаю. – Который час? Половина девятого? Минут через пятнадцать поедем…

Озирскому, как всегда, не сиделось на месте. Покончив с чаем, он моментально переместился за рояль, поднялся крышку и пробежался пальцами по клавиатуре. Арина восторженно ахнула, потому что даже не подозревала ничего подобного.

Он устроился на круглой табуретке основательно, взял несколько аккордов и запел поставленным бархатным баритоном:

Очарована, околдована,

С ветром в поле когда-то повенчана,

Вся ты словно в оковы закована,

Драгоценная ты моя женщина!…

Арина от неожиданности расплескала чай и отвернулась к окну. Минц улыбнулся, стараясь не обращать внимания на дёргающее плечо и головную боль.

– Чей романс? – Андрей снова выдал потрясающую гамму, доказывая, что не зря посещал в детстве музыкальную школу.

– Кажется, Звездинского, – припомнила Арина. Щёки её горели от смущения, а сердце опять билось в горле.

– На стихи Заболоцкого, – добавил Андрей.

– Вот это голос! – Минц восхищённо посмотрел на друга. – Такой талантище пропадает! Ну что, давайте собираться?..

– Я выйду, – поняла намёк Арина и забрала поднос.