Но рациональный мозг Шелестова неожиданно напомнил, что мадмуазель Легран – всего лишь простая певичка, и его грудь тут же сдавило жгучей тоской. Стиснув девушку в объятиях, он решил не думать о будущем. Главное сейчас – она принадлежит ему, и он счастлив. «Будь что будет», – отчаянно решил он и с этой мыслью погрузился в сон.

Солнечные лучи, несмело пробираясь сквозь запотевшее окошко, пытались обогреть выстудившуюся за ночь комнатку. Воздух, напитавшись прохладой, заставлял кутаться в одеяло, и, открыв глаза, Шелестов не сразу понял, где он находится. Под утро ему снился Кавказ и его полк, а потому, до конца не очнувшись от сна, Сергей Дмитриевич решил, что находится где-то на дальних рубежах Российской империи. Выкрашенный известью потолок, обшитые простеньким ситцем стены и убогая мебель заставили князя подумать, что он на постоялом дворе.

Желая скинуть остатки дрёмы, Шелестов потянулся и, перевернувшись на другой бок, увидел стоящую у окна Дашеньку. Тут же события прошлой ночи пронеслись голове, и Сергей  счастливо улыбнулся. Опасаясь спугнуть дивное наваждение, он замер и по телу теплой волной разлилось восторженное ликование. Шелестову казалось, будто его сновидение не закончилось, а в его убогую обитель явился небесный ангел. Девушка была безумно хороша! Хрупкий силуэт, окутанный тёплыми лучами, проступал сквозь белую рубашку, а солнце, запутавшись в склоченных волосах, отсвечивало золотом и создавало над головой светящийся нимб. Дашенька, зябко кутаясь в шаль, задумчиво смотрела в окно, но словно почувствовав взгляд, повернула головку. У Шелестова перехватило дух: этот нежный овал лица, огромные глаза, тонкий профиль и припухшие от его поцелуев губы заставили кровь в жилах всколыхнуться, и он позавидовал самому себе.

– И что ты там увидела? – хрипло спросил Сергей.

– Снег… Выпал свежий снег, – пояснила она и, вновь повернувшись к окну, пожала плечами. – Весной…

 Шелестов, легко поднявшись, быстро натянул бриджи и подошёл к Дашеньке. Остановившись за её спиной, он обхватил хрупкие плечи и, прижавшись щекой к волосам девушки, взглянул на нетронутое великолепие заснеженной улицы.

– Всё такое свежее и чистое… – тихо сказала Дашенька.

– Такое же, как ты, – прошептал Шелестов и потёрся щекой о её макушку.

– Нет, – покачала она головой и тяжело вздохнула. – Я больше не чиста…

Догадавшись о причине её тоски, князь ощутил укор совести. Осторожно обхватив девушку за плечи, он развернул её и, взглянув в глаза, погладил по всклокоченным ночной страстью волосам:

– Неправда… Ты самая чистая. И самая светлая. Ты необыкновенная, – улыбнулся Сергей и поправил упавшие на лицо локоны. – Ты моя Весна. Моё Солнышко…

Дашенька улыбнулась и, доверчиво прижавшись к сильной груди, зажмурилась. «Господи, вот так бы и стояла рядом с ним бесконечно», – подумала она, слушая гулкие удары. Сжимая в руках трепетное тело девушки, Шелестов уткнулся лицом в её волосы и, улыбнувшись, блаженно прикрыл глаза. Ему было так хорошо и легко, а сердце в груди заливалось соловьём.

Вдруг Дашенька встрепенулась:

– Чего же я стою? Печку надо затопить! И чаю согреть, – вспомнила она, высвобождаясь из рук князя.

Вскоре в чугунной топке весело заплясал огонь, и чайник, водрузившись на потемневший загривок печи, недовольно зашипел случайными каплями. Вернувшись в комнату, Дашенька распахнула шкаф, и Шелестов заметил, что бальный наряд успел разместиться в его утробе. Девушка извлекла домашнее платье и собралась было одеться, как взглянув в зеркало, покачала головой.

– Какой ужас! – дотронулась она до волос. – И что же вы молчите, Сергей Дмитриевич? – сердито взглянула она на князя, всё это время не спускающего с неё глаз.

– А мне нравится, – откинувшись на спинку стула, улыбнулся Шелестов.

Вытянув из причёски шпильки, Дашенька присела на табурет и взялась расчёсывать рассыпавшиеся по плечам волосы. Наблюдая за девушкой, Серж некоторое время держался, но решив, что теперь уже нет смыла церемониться, поднялся и подхватил мадмуазель Легран на руки. Взмахнув ресницами, Дашенька устремила на мужчину удивлённый взгляд:

– Серёжа, ты чего?

– Ты назвала меня по имени, –  счастливо улыбнулся он, направляясь со своей ношей к кровати.

– Что ты задумал? – заволновалась она и, догадавшись о желании, Шелестова покраснела.

– Ничего особенного, – усмехнулся он.

Стыдливость принадлежащей ему женщины позабавила князя, и, не откладывая более, он приник к манящим губам. Вновь почувствовав под своими руками бархатистую нежность кожи, шёлк разметавшихся по подушке волос, волнующий изгиб стана, Сергей, жадно глотая воздух, осыпал девушку жаркими поцелуями. Тепло, струясь по жилам, заполнило грудь, и опьянённый страстным угаром он упивался податливостью желанного тела и, прислушиваясь к сбивчивому дыханию, наслаждался восхитительной мелодией любви.

Оказавшись в объятиях Шелестова, Дашенька заволновалась, и мысли о предательстве брата на мгновение осуждающе шевельнулись в голове, но жгучий поцелуй томительной волной разлился по телу и затуманил разум. «Наверное, Мари права… Жизнь одна. Так зачем отказываться от счастья?» –  неожиданно подумала она, и руки, сами скользнув по крепким плечам, зарылись в густых волосах князя.

Чарующий вихрь страсти закружил обоих, унося далеко от земли, в мир, где не имели значения ни одобрение света, ни постулаты церкви, ни положение в обществе, ни знатность происхождения. Здесь не звучали пустые признания, губы красноречивее слов говорили друг с другом, а руки, сплетаясь в чувственном танце, беззвучно шептали о нежности. Здесь не нужны были клятвы: каждый прерывистый вздох сам становился зароком обета. Здесь царили другие законы, и лишь искренность чувств и бескорыстность порывов правили здесь бал.

Прислушиваясь к взволнованным ударам сердец, они наслаждались восхитительными ощущениями любви, когда, наконец, неистовый огонь, взорвавшись ослепительным фейерверком, вырвался из уст победным криком и сладким стоном. Сознание безумцев застило блаженством, и им казалось, что на всей земле нет людей счастливей их двоих. Приникнув телами, они замерли и, не смея произнести заветные слова, продолжали дарить друг к другу нежные поцелуи.

Шелестов глубоко вздохнул и, обхватив изящную ладошку Дашеньки, поднёс её к губам. Девушка улыбнулась, но неожиданно, округлив глаза, подскочила:

– Чайник, наверное, давно вскипел! – вспомнила она и, накинув рубашку, поспешила к печке.

Заварив свежего чая, Дарья Павловна наконец оделась в бежевое в полоску платье и, быстро собрав волосы, взялась накрывать на стол.

– Только к чаю у меня кроме баранок и мёда ничего нет, – виновато взглянула она на князя. -Дуняша осталась работать у мадам Буланже, а мне вчера было не до покупок.

– Ничего, пусть будут баранки, – улыбнулся Сергей Дмитриевич и, быстро одевшись, устроился на стуле и взялся с интересом наблюдать за суетой хозяйки.