Егор подался вперед, левым локтем оперся о подоконник, прицелился, выжал спуск.

В теснине улицы негде укрыться. Мутанты, облепившие серва, яростно царапающие когтями его броню, попали под кинжальный огонь. Пули рвали плоть, отшвыривали их тела, с визгом рикошетили от помятого корпуса серва, выбивали султанчики пыли, высекали снопы искр.

Пашка внезапно отшатнулся от оконного проема.

– Патроны! – Пустой магазин полетел на пол, он дотянулся до брошенной Егором «разгрузки», выхватил полный, перезарядил автомат.

Родька не шевелился. Он замер, вытянув шею.

Капля пота пробежала по щеке Егора.

Гулкая, внезапно наступившая тишина окатила ледяным ознобом.

– Все… – вдруг тихо выдавил Родька.

Пашка продолжал целиться через оконный проем, его пальцы побелели, лицо стало серым.

– Не шевелятся… – Егор, наконец, выдохнул.

Губы Родьки дрогнули. Он обессиленно сел, по щекам текли слезы.

– Ты чего?!

– Они… – Родька судорожно сглотнул. – Они погибли… Все…

– Ты что несешь?! – Пашка опустил автомат, схватил его за плечо. – Кто погиб?!

– ВСЕ! – заорал Родька, уже не сдерживая рыданий.

Егора будто кипятком окатило.

Мутанты, прорвавшиеся в город. Сервы, отступившие к окраинным домам. Звуки боя, доносившиеся от срединного плато.

А где же взрослые?!

Родька плакал, Пашка отступил на пару шагов, приоткрыл дверь класса, глухо обронил:

– Сидите тут! Мы… скоро вернемся! Егор, пошли! – он, не замечая ничего вокруг, рванулся к лестнице.

– Родька!

– Я не могу… Я знаю… Идите… Я не могу!

– Оставайся, – Егор отпустил его плечо, побежал догонять Пашку.

* * *

На улице ярко светило солнце.

Трупы мутантов валялись в лужах крови, посреди проезжей части застыл изуродованный серв.

Пашка даже не взглянул на мертвые тела. Он шел, низко опустив голову. Егор догнал его, на ходу перезарядил автомат – нужно было что-то делать, лишь бы не думать сейчас. Ни о чем не думать!

Еще два растерзанных серва в окружении мертвых мутантов попались им на окраине, следующего они увидели на первом витке серпантина, дальше клубилась дымка испарений, – выглянувшее из-за облаков солнце пригрело землю, в полном безветрии туман стелился над срединным плато, как саван.

Внутри все сжалось, как будто замерзло, превратилось в ледяной ком.

Никогда раньше мутанты не прорывались в город. Чтобы добраться до нижнего плато, тварям нужно было сначала пройти через земли хонди, но теперь, когда те вдруг начали враждовать между собой, поселения разумных насекомых опустели, кто-то погиб, кто-то мигрировал, а некоторые решили служить эшрангам и тоже покинули обжитые места.

Внезапно в тумане раздался отчетливый, визгливый звук сервоприводов, затем сквозь пелену проступили очертания человекоподобной фигуры.

Андроид!

Пашка остановился.

– Это же Степ Степыч! – выдохнул Егор, узнав школьного учителя.

Андроид выглядел ужасно. Его одежда превратилась в лохмотья, пеноплоть рассекали рваные, бескровные раны – следы ударов когтистых лап. Правая рука была сломана в плечевом суставе и болталась, как плеть. Наискось, пересекая грудь, виднелась строчка пулевых отверстий.

Андроид поравнялся с ними. Он шел, что-то бессвязно бормоча, видимо, случайная автоматная очередь повредила ядро системы.

Заметив ребят, он остановился, сфокусировал взгляд и вдруг произнес надломленным дребезжащим голосом:

– Не ходите туда.

Пашка бессильно сел на придорожный валун.

– Не ходите туда, – повторил андроид. – Вам нельзя на это смотреть. Я все сделаю сам. Похороню. Простите… Простите меня… – отчаянно взмолился он.

– За что? – бесцветным голосом спросил Егор. Его уже не трясло, вдруг навалилась пустота. Он все понял. Понял, но не принял. Это никогда не пройдет, не отболит, не забудется.

– Мутанты. Огромная стая… – серв говорил отрывисто, почти односложно. – Я не смог никого защитить… Простите… – он бы заплакал, но у машин не бывает слез. – Уходите… Вам нельзя туда… Я сам все сделаю… Сам все сделаю… – Андроид вдруг развернулся и побрел назад.

Егор и Пашка молчали.

Лишь ноющий звук сервоприводов звучал все глуше, дальше, тише…

Станция Н-болг

Тусклый оранжевый свет, отраженный планетой, проникал в отсек орбитальной станции через пробоины в обшивке. По стенам текли замысловатые узоры инея, разреженная атмосфера обжигала холодом при каждом вдохе.

Защитные поля, удерживающие воздух, слабо мерцали. Искусственная гравитация не работала, различные предметы парили в невесомости, слабые воздушные потоки медленно перемещали заиндевелые свидетельства далекого прошлого, изредка раздавались едва слышные вздохи систем жизнеобеспечения, из-под низкого свода били мутные выбросы, мгновенно превращающиеся в крупные хлопья снега.

Мишель осмотрелась. Черты ее лица скрывала дыхательная маска, внимательный взгляд серых глаз скользил по обстановке давно заброшенного отсека, темный глянцевитый пластик экипировки плотно прилегал к телу, очерчивая стройную фигуру девушки.

Если верить словам морфов, ей недавно исполнилось двадцать четыре года.

От невесомости слегка подташнивало.

Пронзительная красота. Шар укутанной облаками планеты виднелся сквозь пробоины. Призрачный, отраженный свет проникал внутрь отсека, дробясь на бледные лучи.

– Хомо? – Ворчливый голос старого морфа разбил хрупкую тишину.

Мишель ответила не сразу. Ее взгляд внимательно изучал каждую деталь интерьера, каждый механизм, энергокабель, кибернетический блок.

– Хомо?! – Интонации метаморфа изменились, при потере связи он быстро поддавался панике.

– Ну, что тебе? – неохотно отозвалась Мишель. Миг острого восприятия ускользнул. Пора приниматься за работу. Она оттолкнулась от стены, медленно поплыла в невесомости.

– Не вижу тебя на датчиках.

– Я в одном из отсеков внешнего слоя. Мне кажется, тут жила женщина.

– Опиши, что видишь?

– Две пробоины в обшивке. Слабое защитное поле удерживает воздух. Холодно. Система регенерации пытается восстановить давление.

– Бессмысленная трата ресурсов! – раздраженно заявил морф. – Отыщи цепи управления. Перекрой систему вентиляции, затем отключи жизнеобеспечение и защитное поле.

– Осуществить декомпрессию?

– Безусловно. Воздух и энергия нужны в других отсеках.