– Где Лазарев? – строго спросил Шуи. – Мы не можем начать без него.

– Он потерял сознание, – ответил Мухаммед. – Находится в лазарете.

– Пусть привезут сюда, – сказал Шуи. – Я должен видеть его пульс. Я не переведу ни цента на его счета, если он умирает.

– Мне все еще принадлежит треть, – сказал Мухаммед. – Начни с моей доли. Я не хочу подвергать нашего друга такому унижению. Я попрошу, чтобы его сначала одели.

– Согласен, – сказал Шуи. – Но надо торопиться. Цена растет.

– Если растет, начинай покупать, – спокойно ответил Мухаммед.

Юристы сторон попросили меня подписать несколько документов, провели процедуру распознавания меня по сетчатке глаза и показали, что я должен делать. Шарики были деньгами Шуи, а коробки – долями в компании Лазарева и Мухаммеда. Еще была коробка с акциями Шуи, привязанными к его водным источникам. Центральный Банк выдал Шуи фишки-шарики на сумму его водных акций. Изначально все шарики были в коробке Шуи. Если я перекладывал один шарик из коробки Шуи в коробку Мухаммеда, я менял акции Шуи на акции Мухаммеда на один миллиард долларов. Если возвращал шарик обратно, то совершал обратную операцию, но уже по новой цене. То же было с коробкой Лазарева. Изначально в коробке Шуи было пятьдесят шариков, то есть речь шла о пятидесяти миллиардах долларов. Все мои манипуляции на планшете выводились в специальном окне на большом экране. Честно говоря, отношение к этим шарикам у меня резко изменилось. Я понял, что боюсь задевать поверхность планшета лишний раз.

– Можно вопрос? – спросил я, вытирая пот со лба. – Я понимаю, почему мне доверяет Лазарев. Я даже могу понять его партнера Мухаммеда. Но вы, господин Шуи. Почему вы мне доверяете?

– Я вам не доверяю, – ответил Шуи.

– Тогда почему выбрали меня?

– Борис Андреевич, – сказал Шуи, – любой простой человек, такой, как вы, легко справится с этой задачей. У вас элементарно не хватит духа сделать что-то не так.

– Я, по-вашему, простой? – попробовал возмутиться я.

– Да, – ответил Шуи сухо. – Пора начинать. Один шар Мухаммеду.

Это было как-то грубо, но я повиновался. Трясущимися пальцами я схватил шар и перетащил из корзинки с надписью «Шуи» в корзинку с надписью «Мухаммед». Система самостоятельно распознала мой глаз, и сделка состоялась.

– А что будет, – спросил я стоящего рядом юриста Шуи, – если шары выложить из всех корзин и положить здесь на пустое поле?

– Не стоит, – сказал юрист Шуи. – Так вы не осуществляете ни покупку, ни продажу, но выставляете акции господина Шуи на открытые биржевые торги. Этого делать не надо. Функция предусмотрена на самый крайний случай.

– Я понял, спасибо.

Тем временем человек-бабочка подлетел к Клавдию. Я не верил глазам, но валюта имени Христа при этом достигла ста пятнадцати долларов. Безумие какое-то. А когда Клавдий опустил мутанта под воду, символизируя крещение, от крупных планов этого действа цену просто взорвало. Сто тридцать, сто сорок, сто пятьдесят… Куда идут все эти деньги?

– Скоро будет старт, – сказал Мухаммед.

– Где Лазарев? – отозвался зло Шуи.

– Его уже везут, – ответил Мухаммед.

– Еще три шара Мухаммеду, – сказал Шуи.

Я перетащил два шара, но третий случайно на мгновение выпустил, и он оказался на экране вне всех корзин. Черт! Однако, не давая волю чувствам, я ловко подцепил его и направил в корзину Мухаммеда. Я улыбнулся и оглядел зал. Кажется, никто не заметил. Хотя мне показалось, что Мухаммед мне подмигнул. Боже, я слишком стар для всего этого.

Я задумался. Что имела в виду Елена Романовна? Могу я все же сорвать эти торги? Разве что ценой жизни. Нет, серьезно. На что она рассчитывает? Неожиданно со стороны Разлома раздался сдавленный гул, будто все паломники одновременно громко выдохнули. Я оглянулся. Человек-бабочка завис над водой, а паломники, как зомби, начали двигаться к Разлому. Они стали заходить в воду для крещения. Но, окунувшись в воды Разлома, не все выходили обратно. Камера приблизилась так сильно, что стало видно, как часть паломников остается в воде.

– Акции снова растут, – спокойно сказал Мухаммед.

– Еще три шара, – крикнул Шуи.

– Кому? – спросил я.

– Мухаммеду.

– Послушай, – сказал Мухаммед, – зачем ты ждешь Лазарева? Если купишь его акции, они будут твои.

– А если установят, что он умер до одной из сделок, – сказал Шуи, – они окажутся недействительными.

– Об этом можете не переживать, – напомнил о своем присутствии президент, который до сих пор увлеченно беседовал с Еленой Романовной. – Если он не выживет, то время смерти мы укажем после торгов.

– Да, – разгорячился Шуи, – но мои источники окажутся у его наследников. А я их не знаю. Или будут вообще выставлены на биржу. Это плохо.

– Почему? – спросил Мухаммед.

– Достаточно того, что мы так не договаривались. Покажите мне Лазарева, иначе я больше не куплю ни акции.

В этот момент включилась дополнительная камера под водой, и стало видно, что сотни паломников погружаются в глубину Разлома. Это было по-настоящему эпичное зрелище. На паломниках не было ни аквалангов, ни простейших газовых баллонов. И эта картинка теперь транслировалась на весь мир. Я несмело перевел взгляд на котировки. С ценой на Иисуса происходило что-то нехорошее. Единица SC стоила теперь более тысячи долларов. Я посмотрел на акции iStar. Они начали заметно прибавлять и стоили теперь полторы тысячи. Шуи сам их разгонял, совершая покупки, но похоже, что он был уже далеко не один. В игру вступили деривативы, эксперты, рейтинговые агентства. Поэтому Шуи сильно нервничал. При таких объемах покупки любой рост акций теперь, с одной стороны, наращивал его пакет, с другой – делал дальнейшие покупки все более дорогими и невыгодными.

– Еще девять шаров на Мухаммеда, – скомандовал Шуи.

– Вот и все, – сказал Мухаммед. – Я вне игры.

– Ну почему же? – сказал Шуи хитро. – Если теперь акции обвалятся, ты, может быть, захочешь выкупить их обратно.

Мухаммед посмотрел на него странно и не ответил. Тем временем в ВИП-зону вкатили носилки на колесах с Лазаревым, который действительно был без сознания и под капельницей. Аппарат показывал частоту его сердцебиения – сорок ударов в минуту. Рядом с Лазаревым шел врач.

– Проверь его! – скомандовал Шуи своему охраннику.

Тот подошел к Лазареву, проверил пульс на другой руке, посмотрел на зрачки и сказал:

– Это он. Без сознания.

– Хорошо, – сказал Шуи, – тогда четыре шара на Лазарева.

Я повиновался. У миллиардера оставалось теперь тридцать шаров для покупок. Он выкупил всю долю Мухаммеда и начал покупать долю Лазарева. И уже внес четыре миллиарда. Всего-то! Впереди было еще три десятка.