– Уйди отсюда, гнида долбанная! Ненавижу!

– Сам уйди! Псих! Подлец! Гадина, подлая гадина! Я всем все расскажу! – сорвалась на фальцет фрау Бауэр и помчалась прочь, заливисто визжа на весь зоопарк. Она направилась вперед, чтобы посетить все инстанции, которые должны были непременно знать, что за подонок затесался в славные ряды защитников Рейха.

На этом безобразная сцена закончилась. Шнайдер и Кэт снова остались одни.

– Прошу прощения за ужасную сцену, – сказал смущенно Шнайдер. – Японцы в таких случаях делают харакири.

– Кто это? – спросила Кэт.

Шнайдер виновато посмотрел на нее и ничего не ответил.

– У вас теперь будут неприятности в СС, – сказала Кэт.

– Да ладно! – Шнайдер махнул рукой. – Какие там могут быть неприятности? Здесь даже аморалку не пришьешь.

– Рада слышать, – Кэт мило улыбнулась. – Что ж, мне пора, спасибо большое за экскурсию в зоопарк, до свидания.

– Подожди, может мы…

– Нет, нет, нет, – быстро заговорила Кэт. – Пожалуйста, на сегодня хватит развлечений. Очень много для одного дня.

– Извини, – сказал еще раз Шнайдер.

– До свидания.

Кэт упорхнула, Шнайдер остался в одиночестве. Как всегда в тяжелые моменты, он закурил. Он был зол на себя, на Кэт, на фрау Бауэр, но больше всего на тупых, невозможно тупых зебр, которые продолжали что-то мрачно жевать.

– Сансара, – сказал он себе. – Вот так взлетишь на секунду, расслабишься – и сразу же последует возмездие. И еще какое возмездие! Ладно, к черту, – Шнайдер уверенно пошел к выходу.

– Где фрау Шульц? – строго спросил Шнайдер на кассе.

– Она ушла, – ответила кассирша испуганно.

– Повезло ей, – заметил Шнайдер. – Сейчас бы она у меня загремела на зону!

– За что?

– За что, за что! – бросил Шнайдер. – За антиарийскую пропаганду, вот за что. Ладно, свободны, отдыхайте.

Шнайдер устало брел к машине. «Вот сволочь, – думал он о фрау Шульц. – Заложить меня фрау Бауэр, это же надо придумать, а? Интриганка чертова. И вот что это ей принесет – ни черта! Но ведь настучала же, крыса крашеная! Ну, попадись ты мне только!»

К счастью для фрау Шульц, она верно оценила последствия своего поступка. Несколько месяцев не показывалась она в своей в квартире, пока не почувствовала, что опасность миновала.

Инженер Майерс и казенный дом

Люди, уважайте и цените природу, особенно парки! Садовник, глупый тиран, не стриги ты деревья конусом, пирамидой и прочими геометрическими фигурами. Треугольники из кустов навевают в лучшем случае тоску и скуку. Не насилуй ты растения, последуй заветам великого Руссо, преклонись перед природой, насладись красотой её естественных пейзажей, стремись к постижению ее равновесия и гармонии. Все должно расти естественно, мило, привольно.

Хотя, конечно, бдительный садовник со своим секатором и тут не имеет право расслабиться! Любой побег, выросший против законов гармонии и равновесия должен быть изъят, каждая засохшая ветка – убрана, каждый враг природы – убран, дабы великолепный парк не превратился в безобразный бурелом.

Так думал Шнайдер, гуляя в девять утра по гравийным дорожкам парка Сан-Суси. Стояла обычная немецкая погода: город прихлопнули шапкой серых облаков, и весна вместе с солнцем ушла на юг, к итальянцам и французам. Полковник был озабочен и хмур.

– Где же ты, инженер? – думал он, оглядываясь по сторонам.

Майерс должен был уже полчаса назад быть здесь, чтобы выслушать очень важное сообщение Шнайдера. Но Майерса не было, и это тревожило полковника.

Наконец, из-за деревьев показалась грузная фигура инженера. Увидев его, Шнайдер облегченно вздохнул и неспешным шагом направился ему навстречу.

– Прошу прощения за опоздание, – сказал запыхавшийся Майерс. – Проклятые трамваи по выходным почти не ходят.

Он вдруг закашлялся глубоким грудным кашлем.

– Боже, да вы больны! – воскликнул Шнайдер. – Вы были у врача?

– Какой к черту врач! – сказал сердито Майерс. – Нет у меня никакой простуды. Наверное, аллергия какая-нибудь.

– Хорошо, не будем спорить, – дружелюбно улыбнулся Шнайдер. – Скажите, Майерс, вы бы хотели пройтись или сесть где-нибудь в кафе?

– Где вы тут нашли кафе?! – хмыкнул Майерс. – Одни деревья вокруг.

Как и многие машиностроители, инженер не был силен в биологии: бук, ольха и платан сливались у него в общее название «лиственные», как у дальтоника красный и зеленый сливаются в общий коричневый цвет.

– Можем проехать куда-нибудь, у меня машина рядом.

– Нет уж, говорите тут, – Майерс снова закашлялся. – У меня сегодня еще масса дел, давайте скорее.

– Герр Майерс, вам же все равно потом обратно ехать, – сказал заботливо Шнайдер. – Пойдемте, я вас подвезу.

– Не надо, я сам! – сердито сказал Майерс.

– Хорошо, – вздохнул Шнайдер. – Тогда начну говорить прямо сейчас. Понимаете, тут такое дело, – он достал из кармана сложенный лист бумаги и протянул его инженеру. Прочтите, пожалуйста.

– Что это? – Майерс поморщился. – Скажите словами, у меня нет сил все это читать.

– Ладно, давайте словами, – Шнайдер убрал бумагу в карман. – Это предписание моего шефа, он требует от меня, чтобы я вернул вас в камеру. У нас завтра ожидается комиссия, а ваши бумаги на освобождение, оказывается, подписал не тот чиновник, и еще запись в журнале убытия была сделана с нарушениями, так что придется все оформлять по новой.

– Что за бред? – Майерс пораженно уставился на него.

– Я понимаю, звучит странно, но мы же государственное учреждение! Сами знаете, у нас в Германии без бумажки никуда!

– Это у нас, в Германии, без бумажки никуда! У вас, в СССР, все должно быть намного лучше! – язвительно заметил Майерс.

– Герр Майерс, пожалуйста, давайте не будем сейчас устраивать пикировку, – Шнайдер приложил руку к сердцу. – Я понимаю, это моя ошибка, я неправильно оформил ваше освобождение. Но только учтите, что это я вас освободил, а не ваши товарищи по Сопротивлению.

– Что вы хотите? – спросил Майерс.

– Поедемте со мной, – попросил Шнайдер, – сядете на пару дней, всего и делов-то, а? Ну, в крайнем случае, на три дня, не больше.

– Нет, – коротко сказал Майерс.

Шнайдер глубоко вздохнул.

– Именно этого я и боялся, – сказал он печально. – Что же вы теперь предлагаете мне делать?

– Ничего не предлагаю. В камеру я не пойду, вот и все. До свидания, – Майерс повернулся и пошел по направлению к выходу из парка.

– Нет, постойте, – Шнайдер бросился за ним. – Но выслушайте же, герр Майерс! Что же это за манера!

Уверенно и твердо, как Петр I на картине Серова, Майерс шел по кленовой аллее, следом за ним семенил растерянный Шнайдер, держа в руках листок приказом.

– Подождите, – увещевал он, – ну так же нельзя, так не делается!

– Еще как делается! – ухмыльнулся Майерс.

– Если вы сейчас уйдете, я позвоню вашему генералу! – тонким голосом вскрикнул Шнайдер.

Майерс