– А вот вы вспоминали Ларису – кто она?

– Э-э, Артем, эта женщина нравилась нам обоим. Когда-то очень давно мы вели более благородную междоусобную войну, а именно за обладание сердцем этой самой Ларисы. А ну, покажи! – Георгий ткнул пальцем в плечо Малхаза.

Тот расстегнул пуговицы рубахи и освободил правое предплечье, на котором красовалась татуировка в виде головы красавицы.

– Видишь, она до сих пор с ним! Э, Малхаз, скажи мне, пожалуйста, если тебе, не дай бог, оторвет руку, ты будешь по ней скучать?

– По руке? Конечно!

– Э-э, я говорю не о руке, а про нее, – Георгий показал на татуировку.

– Это жена моя, Сулико, что мне по ней скучать? А ты все эти годы думал, что это Лариса?

– Да…

– А вот и не угадал!

Оба захохотали и подняли кружки. На следующий день в этой так и оставшейся для меня непонятной войне было заключено перемирие…

Мы с Малхазом отправились в крепость. Внимательно глядя на дорогу, он рассказывал:

– Знаешь, парень, женщины за тебя очень переживали. Им сказали, что тебя убили. Только Настя не поверила. Среди мертвых тебя не было. Я сам чудом остался жив, вот видишь, ногу зацепило.

Он приподнял штанину и показал мне свежий шрам.

Пока мы ехали горной дорогой на его стареньком москвиче, я рассказал Малхазу и о подробностях своего пленения, и о благородстве Георгия, который освободил меня за немалый выкуп. И вот я увидел знакомые очертания башни. Таисия, открывая нам двери, сияла от радости. Она поцеловала меня в щеку и обняла Малхаза. Настя была более сдержанной. Вечером я ей выложил все, что со мной случилось за этот беспокойный месяц. Под конец сказал:

– Ты знаешь, Настя, я решил подаваться к своим. Завтра или послезавтра уйду. Лучше быть наказанным за дезертирство, чем болтаться вот так… Сюда я вернулся только, чтобы еще раз вас повидать, спасибо за все сказать…

– Ты со своей мамой связался? – спросила она.

– Пока нет. Уж лучше, когда все определится… Струсил – надо отвечать, – сказал я, и перед глазами снова всплыло суровое лицо монаха.

Знал бы я в ту минуту, как круто и неожиданно уже на следующий день повернется в очередной раз колесо моей судьбы!..

Ранним утром в ворота крепости кто-то настойчиво забарабанил.

– Кого еще принесло? – встрепенулась разбуженная Настя.

Таисия Андреевна быстро выбралась из кровати, тревожно посмотрела на меня и пошла к воротам.

Мигом подхватил одежду и, сбежав вниз, я спрятался в своем укрытии. Прислушиваясь к разговорам наверху, с досадой подумал: «Зря топор не захватил». Однако предпринимать что-либо было уже поздно.

Вскоре стало понятно, что вернулся Павло и привел с собой нескольких бандитов. Пока они умывались на улице колодезной водой, ко мне незаметно прошмыгнула Настя.

– Артем, – шепнула она. – Сиди тихо, там Павло и его дружки.

– Сколько их?

– Шестеро. Ночью я отведу тебя к Малхазу. Или нет, лучше к бабушке Софико…

– Какая бабушка, мне надо к своим, – я злился на себя за медлительность, из-за которой приходилось снова отсиживаться в подвале.

Но Настя не дала мне договорить, шикнула:

– Все, сиди тихо, пока не дам знать, что они ушли.

Весь день бандиты выпивали и балагурили на дворе. Настроение у них было приподнятое, судя по всему, получили деньги за какую-то операцию. С заходом солнца они сели играть в карты за столом в боковой пристройке. О том, что меня обнаружат, я особенно не переживал: люк был замаскирован под облегченную керамзитовую плиту, к тому же Настя насыпала на нее для маскировки какого-то мусора.

В эту ночь боевики не ушли. Вернее, ушли, но не все. Двое остались и гремели возле козьего загона оружием.

Поздно ночью Настя пробралась ко мне, и в полной тишине мы слушали разговоры Таисии и Павла.

– Во, слышишь, – шепотом комментировала Настя, – подарок он мне, видите ли, принес. Вешает матери лапшу на уши. Нужен мне его подарок как собаке пятая нога. Так, мама, правильно, дай ему, дай. Там еще эти двое. Этой ночью тебе уйти не удастся…

Не удалось сделать это и в следующую ночь. Бандиты то уходили, то возвращались, словно челноки, курсируя между крепостью и своим базовым лагерем. Только Павло никуда не ходил, он все время был с Таисией. Думая задобрить ее, бандюга приволок с собой кучу разной мелочовки, которую можно купить на любом московском развале. Чувствовал он себя, как дома. К вечеру, изрядно выпив, увел Таисию из крепости. Зато его дружки продолжали пьянку.

Так продолжалось несколько дней. А потом…

Однажды в жаркий полдень Павло с Таисией опять ушли в лес, а в крепости осталось несколько боевиков. Они играли в карты за столом в пристройке. Настя должна была их обслуживать. Подай то, сходи за этим…

– Эй, принеси нам еще вина! – услышал я грубый окрик одного из бандитов.

Через несколько минут раздался пьяный голос другого:

– Скоро там будет пожрать?

Видимо, Настя уже появилась перед ними с бутылкой вина, потому что третий голос проорал:

– Смотри, какой жопа! – бандит что-то еще добавил на своем языке, после чего все громко заржали.

Послышалась возня, звон разбившейся посуды и вой:

– А-а-у-у! Сука! Она меня в яйца ногой!

– Пустите меня, уроды! – вскрикнула Настя.

Медлить было нельзя. Достав из ножен штык-нож, я бесшумно открыл люк и выскочил из подвала. Выглянув из-за угла, увидел, что двое обросших щетиной боевиков выкручивают Насте руки, а третий расстегивает штаны. Еще успел заметить на столе среди глиняных кружек пистолет Макарова. «Вот ублюдки! Пьяные звери, нелюди!» В ярости крепко сжал рукоять ножа, примериваясь для удара. В последний момент передумал, перехватил нож за лезвие. «Главное попасть рукоятью в висок, – соображал я, – как учил инструктор Георгия, и он отключится. Потом надо успеть схватить пистолет…» Зарезать человека, как животное, было не в моих силах.

Я выскочил из-за угла и с размаху засветил насильнику по голове. Хотя удар пришелся вскользь, тот сразу свалился. Я дернулся было к пистолету, но один из державших Настю успел раньше и выстрелил в потолок. В следующую секунду тяжелый удар обрушился на меня сзади, и я потерял сознание.

Когда пришел в себя, увидел четвертого бандита: оказывается, он молча сидел на ступеньках лестницы, наблюдая за происходящим. Боевики прислонили меня к стене, двое держали за руки, а третий и четвертый отрабатывали удары. Били только по рукам, и по корпусу – лицо не трогали. Настя была уже заперта в подвале – оттуда слышались ее приглушенные крики. От сильного удара в солнечное сплетение я снова потерял сознание.