– Я не знаю, что на это сказать, Сесилия. Разве мы не разговариваем?

– Разговариваем, конечно… не молчим. Кто отведет детей в школу, что надо купить… Но это совсем не то… скажем, как мы разговариваем на встречах в Санкт-Йоране.

– Ты имеешь в виду церковные семинары?

– Это называется «экзистенциальные беседы». Мы обсуждаем очень серьезные и интересные вещи. Тебе тоже неплохо хоть раз туда сходить.

– М-м-м…

– И еще: возьми настоящий отпуск. В виде исключения. Разве это невозможно?

Вот! Понимаете, именно в этот момент я должен был решиться. Отпуск! Отпуск в KPMG, отпуск от Себбе, Максима и Микаэлы. Пойти с женой на экзистенциальную беседу. Но – не решился. Никаких экзистенциальных бесед. Я выбрал другой путь. О дьявол…

ЙС: Вы раскаиваетесь?

М: Еще бы! Все было бы по-другому, и как бы плохо ни было, все равно было бы лучше. Для всех, и прежде всего для моей семьи. Но что-то есть такое у меня в характере… должен идти вперед. И каждый раз не туда.

ЙС: Понимаю… Рассказывайте дальше.

М: Мы встречались раз в неделю. Остальное время Себбе общался со мной шифрованными мейлами. Для встреч он почему-то выбирал фитнес-клуб. Он там качался. «ДжимМакс» – знаете такое место на Реерингсгатан? Работает круглосуточно.

– Класс, – сказал Себбе, – настоящий тренинг, без этих педрильных выкрутас. Вес выбираешь сам. Тренер только по виску постучит – ну, смотри…

Темные очки. Он никогда не снимал очки даже в помещении.

На стене – шестидесятидюймовый телевизор. «Евроспорт» – без звука. А звук – «Евротехно», из всех динамиков. Уши болят. Древние афиши – Арнольд Шварценеггер и Уве Рюттер тужатся, показывают мускулы на чемпионате мира по бодибилдингу. И люди… иногда мне казалось, что все, кто туда ходит, – вариации самого Себбе.

Максим стоял рядом, изготовившись, как для прыжка, – подхватить штангу, помочь, если Себбе ее не осилит.

Татуировки на теле Себбе двигались в такт – то вытягивались, то сжимались.

Он обратил внимание, что я не могу оторвать взгляд от его украшений.

– Первую я сделал в Амстердаме. Шестнадцать лет мне было… о, черт, как я люблю Амстердам! – на лбу блестели крупные капли пота.

– А вторую – в Гоа, через два года, – он показал на длинную вязь, змеившуюся по бицепсу. Вздутые вены на его накачанных мышцах шевелились как черви.

– Третья и четвертая – Христиания в Копенгагене. Там шикарная студия. И много еще чего.

Вычислить общий знаменатель перечисленных мест не составляло труда.

– А ты подумал, как твои татуировки будут выглядеть, когда ты состаришься? – спросил я и усмехнулся, глядя ему в глаза. – На сморщенной коже?

Себбе бросил штангу и резко встал.

– Ну-ка подойди.

Максим сжал кулаки.

Он железной хваткой сжал мне запястья и подтащил к себе. Его потная рожа была в дециметре от моего лица.

– Слушай сюда, – прошипел он. – Ты работаешь на меня, я тебе плачу. Но заруби себе на носу: никогда не хами. Никогда. Со мной не стоит собачиться.

Себбе это Себбе – он реагировал мгновенно и круто.

ЙС: Наверное… этот тип личности нам известен. Но вы еще не рассказали, как прошла встреча с шефом.

М: С Никласом? Да-да… извините, отвлекся. Мы зашли в его кабинет. Забавно – единственный кабинет во всем заведении. Все остальное – так называемый открытый офисный ландшафт. Мне всегда нравился шеф. Думаю, и он мне симпатизировал, хотя я и работал в последнее время на полставки. Но в этот раз… я изо всех сил старался унять дрожь. Противный холодок в животе, спина вспотела. Я понимал – речь пойдет именно о тех фактурах.

Никлас ждал меня – сидел, сцепив руки. Он начал говорить, не дождавшись, пока я сяду. Прошла внутренняя проверка – наугад взяли несколько фирм наших клиентов, и среди них те, с которыми работал я. И наткнулись на эти выплаты. Связались с экономическими отделами трех фирм, которые якобы выставляли фактуры, – те категорически утверждали, что никаких подобных фактур в глаза не видели.

– Все эти переводы оформлял ты, Матс, – сказал Никлас. – И самое странное: разные фактуры имеют один и тот же номер счета, и мы не можем установить, чей это счет.

Я уже сказал – я был готов, что речь пойдет именно об этом. Наверное, я выглядел как идиот – сидел напротив своего шефа и изо всех сил старался скрыть, как мне страшно.

– Как ты можешь это объяснить, Матс? – спросил Никлас. – Ты помнишь эти переводы?

Я только покачал головой – не имею, мол, ни малейшего представления. Пытаюсь вспомнить… ясное дело, тут какая-то ошибка. Но хоть убей, не могу припомнить…

Он, очевидно, прочитал что-то в моих глазах.

– Ну как же так, Матс… Надо вспомнить.

И опять… я осознал себя насекомым, кафкианским жуком, балансирующим на краю геенны. Ничтожество, которому осталось несколько секунд жизни, пока его не раздавит непомерная, холодная тяжесть действительности. В последнее время мне кое-как удавалось избегать вопросов, но они уже скопились у дверей, отталкивая друг друга. Почему у меня такие длинные перерывы на ланч? Зачем эти бесконечные байки о плохом самочувствии? Почему перешел на полставки?

С этим до поры до времени мирились. Коллеги кивали – мы, дескать, понимаем, клиенты тоже не жаловались – я делал то, что от меня требовалось. И даже с избытком.

– Мне придется дать ход этим данным. Возможно, даже заявить в полицию, в отдел экономических преступлений. Ты понимаешь, Матс? Это мой долг! Поэтому я должен услышать разумное объяснение.

Карточный домик закачался. Вот-вот рухнет. Бомба, о которой я говорил, никогда еще не была так близка к взрыву.

ЙС: А может, стоило рассказать все начистоту? Вы сказали, он хороший шеф и хороший человек, ваш Никлас. Может, он придумал бы, как вам выкарабкаться из этой ловушки?

М: Возможно, вы правы. Никлас и в самом деле хороший шеф, хороший человек и все такое. Сейчас бы я, может, так и сделал. Но тогда… у меня был совсем иной ход мыслей. Я, если можно так сказать, думал по-другому. А главное – был перепуган до потери сознания. Вы понимаете? Этот проклятый номер счета, один на всех, фигурировал и потом, в более поздних транзакциях.

Я не пошел домой – заночевал в «Кларе». «Заночевал» – это, так сказать, фигура речи. Даже не думал спать. Перелопатил все бумаги, проглядел всю нашу тайную бухгалтерию, пытался понять, как можно установить мою связь с этим проклятым тайным банковским счетом. И, как вы уже поняли, – не стал просить Никласа о помощи. Вместо этого я попросил о помощи своего другого шефа. Себбе. Ему-то я рассказал, что произошло.

ЙС: Тяжелая история…

М: Йоаким… я должен сказать одну вещь. Я рассказываю вам все это сейчас, и мне легче.