щеке, шершавые подушечки царапают кожу, когда он проводит пальцами по моему лицу. Приходится зажмуриться, потому что он будто не замечает, где у меня есть глаза. Будто к кукле прикасается, щупает как попало. Зато затем на его лице появляется совершенно дебильная улыбка.

— Она не помешает, — довольно приговаривает Донован. — Никто не сможет нам помешать. А кто попытается, тот сдохнет.

Я непроизвольно вздрагиваю от последней фразы. Этот парень болен сильнее, чем я могла себе представить.

— Так… мы одни в доме, да? — спрашиваю, невинно хлопая ресницами.

Он опять зависает, отвечает растерянно:

— Да, только я и Алисия… и Алисия…

— Тогда, идем? — предлагаю.

— Куда?

— К Алисии.

Это был рисковый шаг, но я решилась на него. Донован еще немного поскрипел мозгами, но все же кивнул, и мы рука под руку пошли через гостиную в знакомую мне уже по его воспоминаниям комнату с пианино. Сейчас все окна были занавешены тяжелыми бархатными гардинами, а мебель скрыта под простынями. Только в коридоре, который мы прошли, не хватало трех занавесок на окнах — по числу его жертв.

Внешне я улыбалась и вела себя в точности так, как в фантазиях Донована, но внутри у меня все сжималось от ужаса. Только глубоко, очень глубоко. Моя сущность будто спряталась в ракушку, а снаружи — полная мимикрия под желания и представления преступника. Мне даже казалось, что так я могу окончательно забыться и потерять себя, стать его послушной марионеткой и исчезнуть как личность. Только мысли о том, что я в любой момент смогу выпить его силы и даже убить, успокаивала. Нужно только сперва вывести Алисию из-под удара, а дальше я справлюсь.

— Отпусти меня! — закричала Алисия, едва Донован открыл дверь в музыкальный салон.

Она кинулась, было, к нему, но будто налетела на невидимую стену. Преступник раздраженно поморщился.

— Ты не смеешь так со мной обращаться! — верещала она. — Я столько для тебя сделала! Моя семья позаботилась о твоей матери, когда твой отец разорился и покончил с собой, а ты посмел поднять на меня руку? Чего ты хочешь? Потребуешь выкуп?!

Она совершенно не понимала, в какой ситуации оказалась, и неверно оценивала происходящее. А я видела, как с каждым словом Алисии растет злость Донована. Не внешне, нет, внешне его выражение оставалось нейтральным, но внутри, я ощущала, как нечто злое зреет, готовое вырваться и сделать что-то ужасное.

— Кто это?! — встряла я капризным голосом. — Что это за женщина? Это гостья тетушки? Почему бы ей не уйти домой, раз тетушки нет дома? — и я требовательно уставилась на Донована.

Он опешил, посмотрел на меня, потом на настоящую Алисию. Я улыбнулась ему, как никогда не улыбалась настоящая его любовь — ласково и влюбленно.

— Да… — выдохнул он.

— Кто это?! — взвизгнула, зеркаля мои слова, настоящая Алисия. — Что?! Что здесь происходит?! — лицо ее раскраснелось, а прическа растрепалась.

— Как раздражают эти крики, ужас, что за невоспитанная особа, — я отошла от Донована на шаг и, надув губки, скрестила руки на груди. — Выведи ее из дома. Я скажу тете, чтобы больше не принимала ее у себя.

Донован удивленно покосился на Алисию, потом на меня. В его голове явно путалась реальность и фантазия: то ли это женщина, которую он любил, то ли посторонняя раздражающая тетка, которую нужно немедленно выгнать.

— Как вы смеете! — завизжала она, не желая понимать происходящее. — Вы что… — и тут она, наконец, разглядела меня. — Ты что сделал? Как ты смог? Кто это? Почему она на меня похожа?!

Кажется, я впервые столкнулась с реакцией, о которой когда-то рассказывал Ренслир — что женщины негативно реагируют на магию суккубов, она вызывает у них агрессию.

— Я? Похожа? — я рассмеялась. — Да вы себя в зеркало-то видели, леди? Мне шестнадцать, а вам сколько? Лет тридцать уже? Тридцать пять? Как вы вообще смеете меня сравнивать с собой? Так, Майки, мне это все уже надоело. Если ты немедленно не выведешь эту даму из дома, я уйду! — и притопнула ножкой в изящном ботиночке.

— Как вы смеете? — прошипела она.

— А вы что, не хотите уйти? Вам так хочется остаться сидеть в этой комнате? — ухмыльнулась я.

Тут, кажется, до нее, наконец дошло. Она посмотрела на меня какими-то другими глазами, потом на Донована и, поправив на себе жакет, кивнула:

— Да, пожалуй, мне следует пойти домой. Извините, что доставила неудобства.

— Ничего страшного. Майки, проводи ее на выход, — я плюхнулась на диван и закинула ногу на ногу, демонстрируя стройные ножки в тонких ажурных чулочках. — Я подожду тебя здесь.

Он буквально залип на мои ноги, едва слюной не закапал на пол. Представляю, как когда-то веселило это девчонку Алисию, но мне было отвратительно это видеть, тем более, что и Донован уже давно не подросток.

— Да, — пробормотал он, — идемте, — и открыл дверь.

Алисия попыталась шагнуть к нему, но наткнулась на невидимую стену, глянула на меня испуганно.

— Майки, они не может выйти, — напомнила я. — Освободи ее скорее, чтобы мы могли остаться наедине.

— Да, конечно, — он кивнул и ринулся куда-то к столу. Я вытянула шею, пытаясь понять, что он делает. Там были разложены старинные на вид книги и какие-то безделушки. Он протянул руку к одной из них… — Нет, нельзя, — неожиданно повернулся и посмотрел на меня совершенно осмысленным взглядом.

Глава 46

— Нет, нельзя, — неожиданно ответил Донован, посмотрев на меня совершенно осмысленным взглядом. — Нельзя разрушать ритуал.

— Какой ритуал, о чем ты? — я нервно рассмеялась, покачивая ногой, но он больше не обращал внимания ни на ноги, ни на чулки.

— Да, нужно закончить ритуал, — задумчиво пробормотал Донован, судорожно перебирая какие-то бумажки и перекладывая предметы с места на место.

Я поймала панический взгляд Алисии и зло стиснула зубы. Ну, если так, если он сам не поддается, не остается выбора. Я поднялась с дивана и медленно подошла к нему ближе. Бросила взгляд на стол, на записи — на вид его записи и рисунки были совершенно несистемными и безумными. На нескольких десятках листов был изображен какой-то черный монстр со светящимися глазами, все пространство вокруг было исписано цифрами и словами, но только таких слов не было в местном языке, да и буквы перемежались с какими-то значками и непонятными кракозябрами.

— Майки, милый, ты не устал? — ласково произнесла я и прикоснулась к его локтю.

Одно мгновение, одно прикосновение. Отвращение. Но я должна поглотить его энергию. Даже зацепка не нужна, он все время фонтанирует своими эмоциями, их легко подцепить и поглотить, главное, чтобы не стошнило