— Как звали ученого? — спросил Пейнтер.

— Не помню. Если хотите, можно выяснить.

Пейнтер подумал, что, доберись он сейчас до компьютерной сети «Сигмы», то накопал бы много интересных подробностей об истории дедушки Анны.

— После эвакуации исследования продолжились здесь? — предположила Лиза.

— Да. Несмотря на изоляцию, мы держали руку на пульсе. После войны нацистских ученых разбросало по всему свету, многие осели в засекреченных научных центрах Европы, Советского Союза, Южной Америки, Соединенных Штатов. Они стали нашими глазами и ушами, поставляли нам научную информацию. Некоторые из них сохранили веру в высокую миссию нацизма, прочих приходилось шантажировать.

— Итак, ваши работы не прерывались?

— За последние два десятилетия мы сделали огромный шаг вперед. Родились сверхдети, которые жили дольше. Их растили здесь, как принцев, присвоив им звание Ritter des Sonnekonig — рыцари Короля-солнца. Ведь своим рождением они обязаны проекту «Черное солнце».

— Совершенно в стиле Вагнера, — язвительно хмыкнул Пейнтер.

— Возможно. Мой дед чтил традиции. Однако я хочу, чтобы вы знали: в Гранитшлоссе подопытными становились добровольцы.

— Но был ли их выбор нравственно оправданным? Или просто у вас в Гималаях нашлось под рукой несколько евреев?

Нахмурив брови, Анна оставила его реплику без комментария.

— Несмотря на явный прогресс, рыцарей Короля-солнца продолжало поражать преждевременное старение. Первые симптомы, хоть и значительно менее серьезные, обычно проявлялись уже к двум годам. То есть острая дегенерация приняла форму хронической. А с ростом продолжительности жизни возникли и новые тревожные симптомы: умственное вырождение, паранойя, шизофрения, психоз.

— Последние симптомы напоминают те, что мы видели у монахов буддийского монастыря, — вставила Лиза.

Анна кивнула.

— Все зависит от силы и длительности излучения Колокола. Дети, подвергнутые дозированному воздействию квантовой радиации в материнской утробе, демонстрируют первичное улучшение состояния здоровья, с течением жизни переходящее в хроническую дегенерацию. Взрослые люди, такие как Пейнтер и я, получив умеренные дозы неконтролируемой радиации, поражены более острой формой той же самой дегенерации, то есть более ускоренному разрушению. А вот монахи, испытавшие на себе воздействие высокого уровня радиации, немедленно впали в состояние психоза.

— A Sonnekonige? — спросил Пейнтер.

— Для них, как и для нас, лечения не существует. Точнее, если нам с вами Колокол обещает надежду на исцеление, то Sonnekonige обладают иммунитетом к его воздействию. Видимо, облучение в раннем возрасте делает их устойчивыми к дальнейшему воздействию. Как к благоприятному, так и к губительному.

— А если они впадают в безумие? — Пейнтер представил себе буйного супермена, крушащего замок.

— Нарушение психики угрожало бы нашей безопасности. Мы приостановили опыты на людях.

Пейнтер не мог скрыть удивления:

— Вы запретили эксперименты?

— Не совсем. Опыты на людях признаны неэффективными, так как ждать результатов приходится слишком долго. Мы разработали новые модели: модифицированные породы мышей, культуры зародышевых тканей, выращиваемые in vitro,[28]стволовые клетки. С тех пор как составлена карта человеческого генома, метод проверки ДНК стал самым быстрым способом оценки прогресса. Наше продвижение вперед ускорилось. Я уверена, что если бы мы возобновили сейчас проект Sonnekonige, то добились бы гораздо более значимых результатов.

— Так почему бы вам не попробовать еще раз?

— Чтобы попасть под давление политиканов и невежд? Наука выше закона. Любые ограничения замедлят прогресс. А это неприемлемо.

Пейнтера переполняло чувство омерзения. По всей видимости, нацистская философия до сих пор процветает в Гранитном замке.

— Что стало с Sonnekonige? — спросила Лиза.

— У них трагическая судьба. Многие умерли, других пришлось подвергнуть эвтаназии, когда начали проявляться психические расстройства. Некоторые дожили до сего дня. Например, Клаус, с которым вы знакомы.

Пейнтер помнил гиганта-охранника с наполовину парализованной рукой и поврежденным лицом — признаками деградации. Потом посмотрел на Гюнтера. Тот спокойно встретил его взгляд. Ну конечно! Один глаз голубой, другой — белый. Еще один Sonnekonige.

— Гюнтер — последний, кто родился здесь.

Анна указала на свое плечо, потом сделала знак гиганту.

Гюнтер нахмурился, но закатал рукав и показал верхнюю часть плеча, открыв черную татуировку.

— Символ Sonnekonige, — пояснила Анна. — Знак достоинства, совершенства и преданности долгу.

Гюнтер опустил рукав, скрыв татуировку.

Пейнтер вспомнил путешествие прошлой ночью на санях и презрительную фразу, брошенную вслед Гюнтеру одним из солдат: «Leprakonige» — прокаженный король. Да, уважения к бывшим рыцарям Короля-солнца явно поубавилось. Гюнтер, последний из них, медленно умирал. Кто заплачет о нем?

Прежде чем вернуться к беседе с пленниками, Анна задержала взгляд на брате. Может, хотя бы один человек все-таки будет оплакивать гиганта.

Лиза, не отпуская руки Пейнтера, нарушила молчание:

— Объясните нам еще кое-что. Каким образом Колокол вызывает описанные изменения? Вы сказали, что они слишком логичны и последовательны, чтобы считать их следствием мутационного процесса.

— Совершенно верно, — кивнула Анна. — Мы не ограничивались изучением лишь последствий радиации Колокола. Большая часть наших исследований была посвящена тому, как он работает.

— Вы достигли успехов?

— Разумеется. Говоря точнее, мы уверены, что поняли базовые принципы его работы.

Пейнтер удивленно моргнул.

— Правда?

Анна вопросительно изогнула бровь.

— Мне казалось, это очевидно. — Она посмотрела на Пейнтера и Лизу. — Колокол контролирует эволюцию.

5 часов 45 минут

Заповедник Хлухлуве-Умфолози

— Кто здесь? — повторил Кхамиси, стоя на пороге своего дома.

В темной задней комнате кто-то прятался. Может быть, животное забежало? В дома вечно забирались обезьяны.

И все же он не переступил порог. Кхамиси вытянул шею, чтобы рассмотреть комнату, но занавески на окнах не пропускали света. После улицы, где ярко светило солнце, полумрак казался темной ночью в диких джунглях.

Стоя у входа, инспектор нащупал выключатель и повернул его. Лампочка осветила скудно обставленную прихожую и крохотную кухню. Однако свет не помог увидеть, кто или что подстерегает хозяина в задней комнате.