Человек в очках вышел, не удостоив его ответом.Секунду-другую пленник недоверчиво смотрел на колыхание кошмы, потом обхватилголову руками, сгорбился…

Тина смотрела на его трясущиеся плечи, вслушивалась впрерывистое дыхание – и ничего не могла с собой поделать: жалела, жалела еготак, что сама начала вдруг задыхаться от слез.

* * *

– Тина, Тина, проснись.

Кто-то осторожно касался ее виска.

– Проснись, слышишь?

Она вскинулась, села, с ужасом вглядываясь в незнакомоемужское лицо, озаренное бликами неверного света.

Усы! У него такие же тонкие усы, как у того, в очках!

Да нет, это Георгий. О господи…

Тина с облегчением вздохнула.

– Какой-то сон? – спросил он тихо. – Ты плакала?

– Да, – кивнула Тина, пытаясь снова улечься, уткнуться вподушку. – Кошмарный сон.

Он удержал ее за руку:

– Пора вставать. Нам выходить.

Тина взглянула на запястье. Часы идут, надо же! Стрелкислабо фосфоресцировали. Три часа.

– Как? Уже приехали?!

– Это Коломийск. Здесь поезд до шести утра встанет назапасные пути, чтобы отправиться во Владивосток в половине девятого. Но мыждать не будем. Одевайся, я отвернусь. Нет, не это, – остановил он Тину,потянувшуюся к костюму. – Форма одежды номер два. Джинсы и прочее. – И поставилей на постель расстегнутую сумку.

Через несколько минут они покинули купе, предварительноположив в сумку оставшиеся яблоки и несколько бутылок воды. Прошли в дальнийтамбур.

Георгий тоже был в джинсах и в футболке. Лицо его показалосьТине осунувшимся. Он молчал, глядя в окно на пробегающие мимо станционныепостройки.

Вагон еще катил по рельсам, когда Георгий надавил на ручкудвери. Дверь тотчас открылась. Тина вопросительно вскинула брови, но тут жевспомнила о предупреждении Олега и кивнула. Людочек, стало быть, держит слово –всячески способствует «выкаблучиванию». Спасибо ей, конечно…

Георгий спрыгнул вниз и взял у Тины сумку. Потом помог ейсойти – не прежде, чем поезд остановился. Они сразу же направились куда-то втемноту. Тина спотыкалась, но ни о чем не спрашивала.

Поезд ушел на запасные пути.

Обогнув высокое вокзальное здание, они вышли на площадь.

Два полусонных «чайника» кинулись было к ним, но тотчасотстали, увидев, что Георгий по-хозяйски открыл стоящую у обочины «Ниву».

– Забирайся на заднее сиденье и постарайся еще поспать, –сказал он Тине. – Ехать долго.

– А ты?

Тина тотчас прикусила язык, но Георгий, похоже, ничуть неудивился, что она обратилась к нему на «ты».

– Я выспался, – ответил он.

Тина свернулась клубочком на заднем сиденье. В машине былотепло и душно, однако ее немного знобило – с недосыпу? Или потому, что ночь?Впрочем, небо на востоке уже светлело.

Куда они едут? Не завезет ли ее Георгий на какую-нибудь«секретную базу», откуда никогда в жизни не выбраться? Про такие случаи писали…и про обязанности девушек на тех «базах» – тоже!

Нет, он не может. Рисковать жизнью, чтобы…

– Мы едем в аэропорт, в Артем, – сказал Георгий. – Надоуспеть на семичасовой рейс, поэтому поговорим потом, хорошо?

Тина не ответила. Пусть думает, будто она уже спит, иникаких таких мыслей ей и в голову не приходило!

Конечно, она толком не уснула – проваливалась иногда влегкую дремоту. Но мыслей уж точно не было – вообще никаких. И не возникало нималейшего желания поглазеть на окрестности. Хотя раньше она так любилаПриморье! И даже испытала нечто вроде чувства утраты, узнав, что послеукрупнения Хабаровского края, ныне Приамурского, в состав новой губернии войдутСахалин и Курилы, а вот Приморье – почему-то нет. Жаль, что Голуб не «развееттуч» и здесь. В последние годы жизнь «зажимала» эти места очень круто. Особенново Владивостоке: люди маются без света, без воды – да еще и постоянные задержкизарплаты. Край света, отсюда податься за лучшей долей уже совершенно некуда,разве что за моря. Но тут хоть благодатные, красивейшие места, а взять хотя быКамчатку или Чукотку, где опять проваливаются зимние поставки? Нет, в странецарит какое-то всеобщее безумие. Безалаберность дошла до того, что можноподумать, будто власти вознамерились уничтожить часть народа!

Тина прижала ладони к лицу. И раньше-то мысли о гибнущейимперии повергали в тоску, но в душе как бы вспыхивал некий обнадеживающийогонек: да ничего, все устроится, не надо думать о плохом, слава богу, что хотябы у меня все в порядке, ну а раз так, то непременно все наладится и в «мировоммасштабе». А теперь она сама висит на волоске, судьба пошла вразнос, и надеждауже не гладит по головке, а равнодушно пожимает плечами: «То ли спасешься, толи нет. Время покажет, а мне-то что за дело?»

Постепенно наваливался сон, но Тина боялась продолжения тогокошмара и не позволяла себе забыться. Так и металась по сиденью, утираякулаками набегающие слезы…

Аэропорт в Артеме она видела как в тумане. Только подумала,взглянув на Георгия: уж если она чуть жива, то как же он-то намучился посленескольких часов за рулем? Глаза покраснели, в лице появилось что-то угрюмое.

Тина старалась не смотреть на него в упор, но это почему-тоудавалось с трудом. А Георгий был так погружен в свои мысли, что на нее и несмотрел.

Может быть, он уже жалеет, что навязал ее себе? Нет,действительно, у самого, похоже, серьезные нелады с законом, если такстарательно заметает следы. Ясно же, почему они сошли в Коломийске, почемурвались на рейс, к которому, если добираться от Владивостока после прибытияхабаровского поезда, успеть совершенно невозможно. Очевидно, их могли искать навокзале, потом – в аэропорту. А сейчас есть шанс улизнуть. Только как жепроделает это Тина, если у нее нет никаких документов?!

Эта мысль внезапно ошеломила ее. Георгий в задумчивостиотошел на несколько шагов – вдруг замер, обернулся.

– Тина!.. А… ты здесь. Что случилось? – Он заглянул ей влицо.

– Паспорт, – пролепетала она непослушными губами ипочувствовала, как глаза наполняются слезами. – У меня ведь нет паспорта!