В его глазах промелькнуло какое-то беспомощное выражение, иТина ужаснулась: он об этом совершенно забыл, а теперь не знает, что делать! НоГеоргий тут же взял себя в руки.

– Вообще-то у нас осталось две-три минуты. И если тебе досмерти нужно выплакаться – я же понимаю, ты еле на ногах стоишь, – то давай. Ноесли можешь, Тина, потерпи еще немножко. Через полчаса, в самолете,расслабишься.

Она не нашлась с ответом – лишь в растерянности заморгала.Георгий шагнул к какому-то широкоплечему малому в синей летной форме, что-то унего спросил. На лице «летуна» было написано тревожное ожидание, но, взглянувна Георгия, он тотчас же улыбнулся. Последовало рукопожатие. Мужчины перебросилисьнегромкими фразами – и Георгий махнул Тине рукой – пошли, мол.

Она поспешила к нему. Обещанные две-три минуты свелись кодной, ну и ладно, как-то не до слез вдруг сделалось.

Вслед за мужчиной в синей форме они прошли под табличку«Посторонним вход воспрещен» и вскоре оказались на летном поле. Сели встаренький желтый пикапчик и вскоре остановились около «Ила», от которого ужеотъезжал трап. Незнакомец ударил по клаксону. «Ил» натужно разогревал моторы,однако сигнал был услышан, и трап снова подали. Мужчина в летной форме поднялсяпо ступенькам трапа. Георгий с Тиной последовали за ним.

Стюардессы, увидев их, не выразили ни малейшего удивления.Тину и Георгия провели на свободные места. Два-три безразличных взгляда – вот ивсе внимание, которое уделили им полусонные пассажиры.

Тина машинально пристегнулась. Откинула голову на спинкукресла. Георгий опустил пластиковую шторку на иллюминаторе.

– Полетим за солнцем, а то не даст поспать, – пояснил он.

В бледно-зеленом полумраке резче обозначились тени под егоглазами.

«Зачем он носит усы? – почему-то подумала Тина. – Ему же неидет».

Георгий отвернулся. Чуть нахмурился. Неужели догадался, очем она подумала? Обиделся?

Господи, да она просто рехнулась…

Георгий с улыбкой остановил проходившую мимо стюардессу ичто-то ей шепнул.

Та приветливо кивнула и удалилась. Но минуту спустявернулась с подносом, на котором стояли два пластиковых стаканчика с каким-топузырившимся напитком.

Тине уже давно хотелось пить. Она сделала большой глоток – ирасширившимися глазами уставилась на Георгия. В стаканчике оказалось какое-токрепчайшее спиртное, едва разбавленное спрайтом.

– Ничего-ничего, – кивнул Георгий. – Подумаешь, джин! Чтонам сейчас с тобой нужно, так это заснуть. Да покрепче. Так что пей до дна.

Тина, в испуге таращась на Георгия, проглотила джин. Головасразу стала тяжелая-тяжелая… Тина, обессилев, откинулась на спинку кресла, итут же голова ее почему-то склонилась на плечо Георгия.

Испугавшись, она попыталась выпрямиться, но он не позволил –прижался щекой к Тининой макушке и пробормотал:

– О, вот так вот отлично. – Накрыв ладонью ее пальцы,добавил: – Спим. Слышишь? Не думаем ни о чем – спим!

Даже если бы он велел – немедленно думай о том-то и отом-то! – она не смогла бы при всем желании. Все кружилось у нее перед глазами,мельтешило. Данилушка улыбнулся; прошел, печально взглянув, Михаил; Атаманшанегромко залаяла… нет, это кто-то говорит:

– Приветствуем вас… рейсом… Москва. Командир корабля…

«Какого корабля? «Метеора»? Неужели в Москву можно попастьпо Амуру?» – успела еще подумать Тина – и уснула.

* * *

– Осторожно, – сказал Георгий и придержал Тину за локоть.

Она робко улыбнулась, стараясь не смотреть под ноги надвижущуюся дорожку. Надо же, какая глупость: пролететь всю Евразию от края докрая – и укачаться на эскалаторе!

Осмотрелась.

Эти прозрачные тоннели, которыми опоясан аэропорт Шарль деГолль, выглядят совершенно нереально. Если бы Тина не бывала здесь два годаназад, непременно решила бы, что это очередные «глюки». Они передвигалисьсловно по внутренностям некоего огромного, прозрачного существа…

Наконец-то настоящий пол. Ура, земля!

– Прокат машин вон там, – сказал Георгий, который совершенносвободно ориентировался в аэропорту. Он подвел Тину к рядам кресел: – Посидиздесь. Сейчас возьму машину и вернусь за тобой.

Поспешно удалился.

Тина осмотрелась, понимая, что выглядит диковато. Однако чтоона могла поделать? Пожалуй, больше всего удивляло, что их никто не встретил. Ичто о машине придется позаботиться самому Георгию, а не очередному незнакомцу!

…То ли джин оказался слишком крепок, то ли сказаласьусталость, но Тина как бы впала в анабиоз – она почти не отличала сон отреальности. Снилось ей – или же они действительно вышли в аэропорту Толмачево?Но где в Москве такой аэропорт? Да нет, Толмачево – это же в Новосибирске!

И тут Тине впервые пришло в голову, что она имеет дело смощной организацией – пожалуй, даже с преступной.

Их встречал какой-то смешливый доходяга на побитых«Жигулях». Александр – так его звали – величал Тину «мадам», а Георгия – «сэр»;впрочем, он в основном помалкивал, только глаза частенько закатывал: то лиудивляясь людскому легкомыслию, то ли изумляясь, что сам вляпался в такой явныйкриминал. Александр повез своих подопечных в какую-то окраинную «Фотографию»,всю засиженную мухами. Мухи, впрочем, не помешали обитавшему там полусонномутолстяку сделать снимки Георгия и Тины и передать еще влажные фотки Александру.Затем все трое вновь погрузились в «Жигули» и помчались в город.

Новосибирск оставил у Тины то же ощущение простора инесуразности, которое свойственно большинству сибирских и дальневосточныхгородов, кроме разве что Хабаровска и Владивостока. Впрочем, город она виделалишь мельком – по-прежнему пребывала в полусне. Оставив своих подопечных вмашине, Александр выскочил и ринулся куда-то в проулок. Вернувшись, сгорделивым видом показал пассажирам новенькие загранпаспорта.

Тина покосилась на Георгия, но тот по-прежнему оставалсяневозмутимым, словно получать нелегально заграничные паспорта – для него самоеобычное дело.

Мало того! В паспортах уже сверкала и переливалась всемистепенями защиты французская виза, что автоматически означало свободупередвижения почти по всем странам Европы. За исключением, пожалуй, Англии.