Если он меня услышал, не подал виду. Он прыгал по коридору, минуя красные пятна света, и мне приходилось следовать. Мы прошли три, четыре, десять, двенадцать сфер. Еще один сиял впереди, дальше была лишь тьма. Это точно был конец!

Биргабог застыл под последней сферой. Она парила над проемом, который был меньше, чем тот, что вел сюда. Почти не проем, а брешь в стене.

Биргабог указал. Его свеча храбро мерцала, воск капал горячей лужей у его босых ног.

— Что там? — спросила я. Слова слетели с моих губ, и я поняла, что не хотела знать. И я знала, зайдя так далеко, что придется заглянуть внутрь и узнать, куда меня привел гоблин.

Я вдохнула и медленно кивнула.

— Хорошо. Хорошо, веди.

Биргабог прыгнул в проем, устремился по гладкому каменному полу, а потом на то, что я приняла за стол. Но… нет, это был не стол. Не совсем. Камень был в восемь футов длиной, плоский и гладкий. В свете свечи Биргабога я заметила вырезанные у основания короны и огонь.

Этот же узор был на двери комнаты Эроласа.

— О, — выдохнула я. Это было место упокоения Короля солнечного огня.

Я поежилась, посмотрела на коридор с двенадцатью сферами во тьме. Я не видела проемов под теми огнями, только грубую стену. Если приглядеться, я увижу швы на месте дверных проемов? Я найду места, где проходы закрыли, оставив королей в их гробницах?

Дрожа, я повернулась к комнате. Биргабог серьезно смотрел на меня. Он тихо развернулся, поднял свечу, словно помогал мне разглядеть место.

— Знаю, — сказала я. Страж сжал сердце, но я все равно шагнула внутрь. — Я не дам ему оказаться тут. Клянусь.

Я могла исполнить это обещание?

Я замешкалась на миг, а потом села на плиту рядом с гоблином. Я вытащила из кармана сумочку швеи и разложила рядом с собой ножницы, нить и иглу. А потом потянулась к медальону с символом солнца.

— Закрой глаза, Биргабог, — сказала я.

Гоблин опустил свечу и зажал ладонями глаза, сел на корточки. Я улыбнулась и открыла медальон.

Ослепительная ткань из света солнца полилась рекой сияющего золота. Она раскрылась на моих коленях, легла на плиту и пол, собралась там. Свет затмил сияние свечи, и на миг все пространство стало невыносимо ярким.

Но после той вспышки свет угас. Моргая из-за точек перед глазами, я посмотрела на ткань в своих руках. Она все еще сияла, красивая, золотая, легкая, как… как…

Я закрыла глаза и снова увидела фигуру из огня, стоящую передо мной в долине. Я ощутила миг, когда кончик его пальца задел мой лоб, то чистое и идеальное жжение. Воспоминание наполнило меня, и мои тело и душа ответили.

Мой третий глаз открылся.

Я ощутила силу в крови, в костях. В своей сущности.

Мои глаза открылись, и я посмотрела на ткань на своих коленях. Нити из солнца, сплетенные в отличную, яркую, мягкую и теплую ткань. Малейшее движение, и ткань сияла живым жаром. Она была как жизнь. И смерть. Хаос и разрушение, порядок и восстановление.

Я знала, что с ней сделать.

Я заботливо разложила ткань на каменной плите, которая служила как стол. Я не давала себе представлять тут мертвого Эроласа. Я взяла ножницы, которые были слишком маленькими для такой работы, но у меня были лишь они — и стала отрезать большие куски. Эта ткань была слишком хороша, чтобы резать ее на кусочки и соединять снова. Она не должна быть чем-то замысловатым. Нет, платье из света солнца должно быть самой простотой.

Я резала. Я шила.

Я сняла свое изорванное грязное плате и укутала тканью свое тело. Жаль, что я не могла искупаться. Но свет солнца на моей коже будто очищал, стирал следы грязи, пока мое тело не засияло чистотой.

— Биргабог, — сказала я, и маленький гоблин на краю плиты выглянул из-за пальцев, словно был готов в любой миг закрыть глаза снова. Я добавила стежки на ткань, пока она была на моем теле. — Мне понадобится гребень. Отыщешь его для меня?

Он встал и отсалютовал.

— Абогабог, — сказал он, спрыгнул с плиты и ушел в темный коридор.

Я удовлетворенно кивнула и продолжила работать. Магия горела в моих пальцах. Я потеряла счет времени, не следила за мыслями, кроме тех, кто касались работы. Страхи из-за ночи и рассвета растаяли. Были только стежки, один за другим. Только ощущение аккуратно сложенной ткани, ниспадающей вдоль бедра, груди и ноги.

Наконец, я встала и посмотрела на то, что создала. Плечи и большая часть груди были обнажены, обрамлены лучами солнца, согревающими кожу, а не обжигающими. Мерцающий свет нежно окутал мой живот, талию, бедра, был закреплен на пояснице, чтобы ниспадать за мной складками света. Юбка смело разделялась выше колена, показывала мои голые ноги. Туфельки из солнечного света мерцали с каждым шагом, были продуманы лучше, чем полоски из огня, которыми я защищала ноги в Друиндаре.

— Биргабогабогабог! — гоблин стоял у моих ног и глядел на меня огромными глазами.

— Спасибо, — я склонила голову с улыбкой. — Ты принес гребень?

Он кивнул и как-то вытащил из воздуха резной серебряный гребень размером с себя. Он подпрыгнул высоко, вручил его мне, чтобы я не сгибалась и не помяла платье. Я приняла его, прошептав благодарность, и осторожно провела по спутанным волосам. Как только они стали ровными и сияющими, я подняла волосы справа и закрепила маленьким солнцем, которое я сделала из ткани. Остальные волосы ниспадали на голую спину почти до талии.

— Это… смело, — я отложила гребень и осторожно повернулась. Было так странно быть одетой только в солнечный свет! Я ощущала себя голой… но смотрела на себя и видела, что ткань была сложена достаточно скромно, прикрывала все, что нужно было прикрыть. Я просто не ощущала платье, только тепло на коже. Из физического на мне было только мое ожерелье. Медальоны казались почти тяжелыми, по сравнению с легкостью ткани.

Я посмотрела на Биргабога, а он сидел, скрестив ноги, на плите, ладони упер в колени.

— Думаешь, этого хватит, чтобы соблазнить Бледную королеву?

— Абогабог, — гоблин указал на свое лицо, потом на мое.

— Нет, она меня не узнает, — ответила я, голос подрагивал от неуверенности. — Она не видела мое лицо. Даже в моих снах она видела меня лишь как призрака.

Биргабог приподнял безволосую бровь и пошевелил ушами.

Я поджала губы, коснулась лица ладонью. А потом, цокнув тихо языком, я взяла ножницы и иглу, открыла медальон с тканью