– Боже, какая пошлость! – вырвалось у меня.

– Вот так обстоят мои дела, – продолжал свой отчет Молинер. – Что касается окружения Росарио, то и там все не сказать чтобы было прозрачно. Подруги слышали от нее отрывочные намеки, фразы типа того, что она встретила мужчину своей жизни, что наконец-то влюбилась… Тоже, скажу я тебе, жуткая пошлятина.

– Думаю, ее постигло разочарование, из-за чего она и взбунтовалась против Фредерика Шопена. Настал момент, когда до нее дошло, что он никогда не уйдет от своей жены. Планы девушки сразу переменились, и наверняка не без подробных наставлений со стороны Вальдеса. А ее родители что-нибудь сообщили?

– Они страшно горюют, но при этом молчат. А если что и знают, прикрываются тем, что их дочь жила отдельно, сама по себе.

– Это очень даже понятно.

– Может, и понятно, но одно могу тебе точно сказать: я в этом дерьме увяз по уши. И ни с места. В их кругах ни из кого слова не вытянешь. Ничего общего, скажем, с обычными уличными преступлениями. Там всегда отыщется свидетель, или родственники будут молоть языком, пока ты не выудишь из их рассказа что-то действительно ценное.

– Да, бедняки куда меньше защищены от всякого рода врагов, так издавна повелось.

– Называй это как тебе угодно, но я сыт по горло, уже еле ноги волочу от усталости.

– Думаю, усталости тебе добавляет еще и то, что ты слишком поздно ложишься спать.

Ответом на мою реплику было долгое молчание. Потом Молинер заговорил все в том же жестком тоне:

– Если ты имеешь в виду Аманду, то ошибаешься. Мы с ней перестали видеться.

Теперь молчала я. А Молинер добавил:

– У нее роман с Гильермо Франкесой из отдела по борьбе с наркотиками.

– Что?

– Мы как-то встретились с ним в ресторане, ну я их и познакомил. Кажется, они друг другу сильно приглянулись, так что она дала мне отставку и теперь крутит любовь с ним. Я тебе уже говорил, что женщин понять невозможно, и сейчас сам в этом лишний раз убедился.

Я была изумлена не меньше, о чем и сообщила Гарсону, пока мы перекусывали в баре. Но он вдруг решил посочувствовать Аманде:

– Когда тебя бросает муж, это, как легко понять, жестокий удар. Наверняка женщине хочется отыграться, отомстить за ту верность, которую она хранила ему всю жизнь.

– Кто бы стал спорить, и все мы прошли через кошмар самого первого периода, но почему бы ей не поискать другие объекты для атак? Она что, намерена охмурить всю национальную полицию?

Гарсон принялся с философским видом развивать свою мысль:

– На самом-то деле вас больше всего беспокоит, что о ее похождениях скажут окружающие, хотя вы это никогда не признаете. И какой бы современной вам ни хотелось выглядеть, вы так и не избавились от глубоких социальных предрассудков.

– Да ладно вам, Фермин. Не хватало только, чтобы вы взялись играть при мне роль советчика по любовным делам. Все, что вы говорите, совершенно справедливо. Я это признаю, но не стану отрицать и другого: да, я хочу, чтобы сестра поскорее уехала домой и взглянула наконец правде в глаза. Пока она только и делала, что отгораживалась от любых решений. Но ведь когда-нибудь ей придется вернуться туда и посмотреть, что там происходит.

– Все, что связано с разводом и отношениями с бывшим мужем, очень сложно.

– И каждый решает такие вопросы по-своему.

– Вы же сами порвали всякие отношения в Уго, а вот с Пепе вроде как продолжаете дружить.

– Никто не знает, что лучше, а что хуже; тут не бывает никаких правил и рецептов. Вот в чем штука!

– А вы когда-нибудь выйдете снова замуж, Петра?

– Откуда мне знать!

– Я спрашиваю отнюдь не из любопытства.

– А почему же тогда?

– Хотелось бы заранее знать, не намерены ли вы сбежать с Маркизом.

Я расхохоталась. Затем посмотрела на своего коллегу. Как и в прочих мужчинах, в нем было что-то детское, и это что-то делало его привлекательным. Я сказала с улыбкой:

– Не знаю, выйду я замуж или нет, Фермин, но если такое случится, то никаких предварительных теорий на сей счет я городить не стану. И вот к какому выводу я пришла: как и почти всё в нашей жизни, любовь – это дикий лес, хаос, недоразумение, спасайся кто может. Поэтому строить тут планы, на мой взгляд, нелепо, хотя так же нелепо вообще ничего не планировать… Не знаю, страшно искать порядок там, где его нет. Ведь в конце концов ты начинаешь сознавать, что живешь на земле по чистой случайности, что ты зверек, спора, простейшее звено в жизненной цепи.

Гарсон слушал меня с серьезностью ревностного адепта – он щурил глаза от напряжения, стараясь извлечь некие выводы из моей послеобеденной философии. И молчал.

– А вы, Гарсон, вы когда-нибудь женитесь снова?

– Я…

Телефонный звонок помешал ему ответить. Я взглянула на номер звонившего:

– Кажется, это опять наша помощница, наш детектив-любитель.

– Да ну ее! Скажите ей, пусть идет учиться в академию, тогда заделается настоящим полицейским и будет даже жалованье получать за свою службу!

Я разговаривала с Магги, а Гарсон в это время испепелял меня взглядом и пил свой кофе. Договорив, я повернулась к нему:

– Она говорит, что все уже готово.

– Что готово? Что?

– Поблизости от того кафе, в которое мы уже наведались, нет ни штаб-квартир политических партий, ни учреждений, зато там находится редакция газеты “Универсаль”. Факт весьма интересный, ведь именно эта газета в последнее время спровоцировала несколько политических скандалов. Как только разделаетесь со своим кофе, пойдем навестить главного редактора. Проверим, не знает ли он чего про торговлю компроматом и попытки шантажа. Да, кстати, вы так и не закончили свою мысль.

– Какую?

– Вы собирались сообщить мне, намерены снова жениться или нет.

– Ну, вы даете, инспектор, мы ведем такое захватывающее расследование, а вас волнует, женюсь я или нет, после того как столько лет прожил один как перст. Да и откуда мне знать, женюсь я опять или не женюсь! Если встречу подходящую женщину, может, и женюсь.

– Нежную и хозяйственную, которая будет подавать вам тапочки, когда вы вернетесь с работы?

– Именно такую, и еще – чтобы дула мне на кофе, если он окажется слишком горячим! Хватит, инспектор, не издевайтесь, я ведь вас хорошо знаю! Слишком долго мы с вами вместе работаем.

– Но не настолько долго, чтобы я перестала иногда вас удивлять.

– С этим-то у вас все в порядке, сюрпризы вы устраивать умеете, да еще какие! Скажу больше: вы способны удивить так, что дальше ехать некуда.

Я обожала, когда Гарсон разговаривал со мной в подобном духе – таким образом он поддерживал во мне веру в мой личный миф, который с каждым разом все больше подрывали разные обстоятельства.