же показатели имелись. Ну, милиция-то в этом плане легче – там и инспектора по делам несовершеннолетних, и участковые… Есть кому работать! Наверняка уже план перевыполнили.

А вот коли так, пусть и поделятся! От них не убудет. Тем более начальник главка генерал-майор Христофоров вроде как должник – за поддержку на прошлом заседании райкома. Хотя, конечно, Христофоров – тот еще жук, но ведь сам же сказал – обращайся! За язык никто не тянул.

Хмыкнув, Владимир Андреевич покрутил диск телефона:

– Аркадий Тимофеевич? На работе уже? Это Алтуфьев, прокуратура. Рад, что узнал. Нет, не насчет рыбалки… Справка? Какая справка? Ах, о лошадях и подводах. Да-да, заказывали… Что? В праздник все подводы на месте были? Плохо… Что? Пригородные совхозы? Да как-то про них и не подумали… Участковые прибудут? Ах, политучеба… Понятно. И сельские? Только из ближних деревень. Ну так вот! Слушай, Аркадий Тимофеевич… Я к тебе Сережу отправлю, ну, следователя нашего, кому справка… Во сколько у тебя там все закончится? Ага, понял. Ты их придержи только, чтобы раньше времени не разошлись. Вот спасибо!

Положив трубку, Алтуфьев вытащил портсигар и пощелкал пальцами по крышке. Проверить пригородные совхозы – это хорошо. Но… что-то ведь еще упустил, важное… Ах да! Профориентацию! Ладно, в следующий раз.

В коридоре уже слышались шаги и голоса сотрудников. Начинался рабочий день, полный забот и всякого рода неожиданностей – хороших и не очень, из которых, собственно говоря, и складывается жизнь.

– Вчера в железнодорожном универмаге такие блузки выкинули – отпад! Говорят, и болоньевые плащи были. Но я на плащи не попала, а блузки взяла. По две в одни руки давали. Правда, с размерами не повезло. Одна сорок шестой – в самый раз, а другая – пятидесятый. Это же нейлон – ушьется плохо! Вот я, Ирина Михайловна, и подумала, может быть…

– Ой, Ниночка! Пятидесятый – это же мой размер! Если бы вы мне ближе к обеду занесли…

– Конечно-конечно!

Юрист третьего класса Ирина Михайловна Буракова работала помощником прокурора уже третий год – курировала народное образование, периодически устраивая проверки школ и детских садов на предмет социалистической законности. Чтобы все соответствовало закону! Сказано, чтобы математика стояла в расписаниях вторым-третьим уроком, так хоть извертитесь, а сделайте! Иначе в прокуратуру на ковер, а потом и в райком, так-то.

«Кстати, вот! – ахнул про себя Алтуфьев. – Вот кого надо с профориентацией напрячь! Правда, сейчас уж, наверное, поздно. Хотя…»

Задернув от солнца штору, Владимир Андреевич выглянул в приемную:

– Здравствуйте, девушки!

– Ой, здравствуйте! Вы уже…

– Ирина Михайловна, загляните на минутку. Нет-нет, планерки сегодня не будет – все по своим планам. Одно дело к вам есть…

С выпускниками Буракова обещала помочь, правда, посетовала, что поздно.

– Они уже давно вузы выбрали. Но могут ведь и передумать. Знаете, как бывает? В Ленинграде не поступили, а где-нибудь в провинции – недобор. Вот провинциалы их и возьмут. Даже на юрфак! Так я директорам школ и скажу, чтобы, если что, к нам за направлением посылали.

– А как они смогут? – удивился Алтуфьев. – Дети-то не в школе больше.

– Смогут. – Ирина Михайловна поджала накрашенные ярко-красной помадой губы. – На то классные руководители есть. А они связь со своими не теряют.

– Вот это правильно!

– Еще бы! У нас же не какой-нибудь там капитализм…

Поблагодарив коллегу, Владимир Андреевич вновь уселся за стол, прикидывая, что сейчас сделать в первую очередь.

Неслышно приоткрылась дверь.

– Владимир Андреевич, к вам Пенкин, – тряхнув пергидролевыми локонами, доложила Ниночка.

– Славно! Я как раз его и ждал. Заходи-заходи, Сережа! Рассказывай.

Пенкин поздоровался и скромно уселся на стул. Светлая, с короткими рукавами рубашка, кремовые тщательно отутюженные брючки, начищенные до блеска штиблеты – приятно посмотреть! Лет десять назад сказали бы – пижон или, того хуже, – стиляга! Но времена тупого волюнтаризма прошли, канули в Лету. Нынче и сам Генеральный секретарь – элегантный, подтянутый, красивый! Приятно посмотреть. Это вам не Хрущев в «вышиванке» и необъятных по ширине штанах. Брежнев – совсем другое дело! И надежды с ним связывают нешуточные… Так ведь и живут советские люди день ото дня все лучше и лучше, и это без всяких шуток! Получают от государства жилье, мотоциклы могут себе позволить, телевизоры, радиолы, мотороллеры… некоторые – даже автомобили. Тот же красавец «Москвич» или даже «Волгу»! И одеваются уже не как после войны. Впрочем, некоторым все равно…

Алтуфьев и сам не чурался моды, считал, что любой «государственный» человек – следователь, учитель… даже продавец в универмаге – обязан следить за своим внешним видом. Да, за модой могут угнаться не все, дефицит в СССР еще не изжили и еще не скоро изживут, тут уж никаких иллюзий. Но в магазинах-то товары есть! Ну, не подошел тебе костюм, бывает, так отнеси в ателье, подгони по фигуре – это же недорого, а вид будет совсем другой!

– Ну, что там у тебя, Сережа?

– По лошадям… пока что жду справки…

– Считай, дождался. – Владимир Андреевич махнул рукой. – В городе ни одна подвода не в масть. Только что говорил с Христофоровым.

– Жа-аль… Тогда как же…

– А вот еще бы пригородные совхозы проверить не худо! Так что сегодня к двенадцати ноль-ноль сельские участковые будут тебя ждать в местном отделе, в ленкомнате. Озадачь! И если что, бери нашу «Волгу» и дуй…

– Спасибо! – искренне обрадовался Пенкин. – Теперь по прошлогоднему ограблению в «Камешках». Ну, ювелирка с убийством…

Алтуфьев насторожился:

– Да помню… Ну?

– Нашел я один хлебный фургон… – хитро улыбнулся Сергей. – Водитель уж, конечно, точно не помнит. Но примерно в то время – в конце октября, ночью – видел у магазина двоих. Один – на столбе!

– Ты, небось, сразу про столб и спросил?

– Ну да. Шофер и вспомнил. Мельком, конечно, видел, да и давно. Двое там были – тот, что на столбе, – грузный, и рядом, внизу, еще один… того водитель особо не разглядел. Ох, Владимир Андреевич, чувствую, одна это парочка – и в «Камешках», и на складе, и у антиквара!

– Чувства твои, Сережа, мы к делу не пришьем, – наставительно пробормотал Алтуфьев. – Но вообще – молодец. Я, кстати, тоже так думаю. А ты фургон-то как отыскал?

– Так просто… – Следователь повел плечом и совсем по-мальчишески шмыгнул носом. – Мама у меня всегда рано поутру в магазин ходит, за хлебом. Ну, чтоб свежий… Вот я и подумал: хлеб-то по магазинам рано развозят, а выпекают еще раньше – ночью, к пяти утра. Прикинул маршрут: из гаражей на хлебокомбинат – ночью, как раз мимо площади… А дальше запросил