Оказаться с Томми с глазу на глаз ему не хочется, и поэтому он просто бродит по коридорам, подмигивая девчонкам и то и дело останавливаясь с кем-то поболтать.

* * *

Все эти события Томми проспал, лежа на пустых папках с именами забытых школой учеников. Здесь был и Джек Моррисон, случайно попавший под грузовик собственного отца, и Китти Бабкок, пропавшая без вести. Здесь был Гарри Бишоп, кем-то забитый до смерти в зарослях бурелома за городской больницей; и Эйприл Конорс, в которой проделала дыру труба, откачивавшая воду из городского пруда.

Саймон Буш, свернувший шею на скользкой лестнице; Патрик Кэри, сгоревший заживо в старом деревянном доме своей бабушки; Грета Чапман, проглотившая не меньше дюжины шариков крысиного яда, и Элен Блэк, и Сандра Калхоун, и Джереми Аттвуд, и…

С папкой, на которой было написано имя Томми Митфорда, на площадке запасной лестницы появился директор Деррик, бесшумно открыл дверь и остановился, глядя вниз.

Даже в полутьме ярко светилась смятая рыжина волос Томми, прижавшегося щекой к крышке коробки.

Директор присмотрелся и увидел открытые внимательные глаза.

— Прогуливаешь уроки, значит, — веселым бодрым голосом сказал директор. — Хорошее нашел местечко, если бы не Стэнли, я бы тебя никогда не нашел.

Директор Деррик считал, что умеет разговаривать с молодежью на одном языке, хотя давно уже был сед и начал источать дрянной запашок старости.

— Ну, вылезай из коробки, мальчик, нам нужно с тобой кое о чем потолковать.

Томми послушно поднялся, отряхнул с себя пыль, особенно старательно стер отпечатки кроссовок Макгейла, и только потом пошел по ступенькам вверх.

В школьных коридорах было пусто и тихо. Занятия закончились. Электрический свет горел тускло, еле рассеивая грозовую тьму, ползущую из окон.

В столовой Стэнли намывал пол, бормоча что-то себе под нос. Увидев Томми, он весело помахал ему рукой.

В кабинете директора горели не только лампы, но и настольный абажур, зеленый, с кистями. Уютная вещь конца прошлого века.

Лампы пощелкивали, абажур тихо мерцал, окружая себя теплой прозрачной аурой.

— Присядь.

Томми сел на краешек стула, остро ощутив незащищенность спины.

Директор Деррик устроился на своем месте, отодвинул абажур, и зажмурился, как большой седой кот.

— Ты талантливый мальчик, Томми, — сказал он, не открывая глаз и поигрывая сплетенными в корзиночку сухими пальцами. — Мне доводилось читать некоторые твои… хм… вещи. Бойко написано.

— Спасибо.

— Но!

За окном грохнуло. Целый день созревавшая гроза вырвалась на свободу. Небо раскололось, как старый паркет, с оглушительным треском и пыльными тучами.

— Но мне всегда казалось, что на тебя оказывают дурное влияние. Томми, ты в самом начале жизненного пути и тебе некуда торопиться. Ты еще не способен отличить скверное от возвышенного, грязное от светлого, чувство от желания и дурную зависимость от любви. Это не упрек. Понимание таких вещей приходит с опытом, а дети неопытны. Они принимают одно за другое, и иногда такие ошибки становятся роковыми.

Для того, чтобы этого не случилось, мы и наблюдаем за вашим творчеством, за вашими поступками и поведением. Не для того, чтобы осудить, а для того, чтобы вовремя подсказать, где нужно свернуть, чтобы не попасть на скользкую дорожку. То, что ты пишешь, говорит о некоторой развращенности. Нет-нет, это не твоя вина, это вина того, кто в тебе эту развращенность поселил.

— О чем вы? — коротко спросил Томми.

Дурацкий зеленый абажур растерял все очарование и стал выглядеть пыточной беспощадной лампой, выжигающей глаза на долгом утомительном допросе.

Директор слегка смешался.

— Я говорю, например, о твоем исследовании по поводу некоторых… неестественных связей в этом городе. Ты провел в библиотеке немало времени, но почему-то вместо того, чтобы прочитать о лучших наших жителях, об их деяниях и пользе, которую они принесли, ты раскопал худшее. Это не могло быть твоим собственным интересом, правильно? Тебе кто-то подсказал искать все эти гадости.

Томми не ответил. Он наблюдал за директором Дерриком, пытаясь понять, что именно заставило этого человека посвятить свою жизнь работе с детьми.

— Я не трогал тебя, пока ты не начал проявлять другие пугающие симптомы. Ты скатился в учебе, о тебе пошли разные слухи… рассорился с друзьями, выкрал у матери деньги. Тебя видели в сомнительном заведении с человеком намного старше тебя, и говорят, поведение твое было предосудительным. Я не хочу тебя ни в чем обвинять, я хочу помочь. Твоя мама озабочена твоим состоянием, и я тоже. Мы решили, что тебе стоит начать посещать школьного психолога, а если он даст соответствующую рекомендацию…

— А парень, который повесился год назад, — он посещал этого школьного психолога? — глядя ясными спокойными глазами, спросил Томми. — Помните? Он тоже здесь учился.

— Не помню, — парировал директор Деррик, — но если он повесился, значит, в свое время отказался от помощи школы и профессионалов. Не повторяй его ошибок.

— О нет, — ответил Томми. — Лучше я наделаю своих.

Директор улыбнулся. Ему показалось, что это удачная шутка.

— Ты сам все понимаешь, как я погляжу, — сказал он. — Надеюсь завтра увидеть тебя веселым и улыбающимся, новым смелым человечком, оставившим позади дурные наклонности.

И знаком он дал понять, что аудиенция закончена. Томми поднялся и подошел к двери, и там остановился в нерешительности, кусая губы.

— Директор Деррик, — выговорил он. — А что бы вы сделали, если бы узнали, что… некоторые ученики постоянно достают другого?

— Это процесс социализации, Томми, — рассеянно ответил директор Деррик, раскрывая ноутбук. — Я могу вмешаться, но этому ученику станет только хуже. Ребята в твоем возрасте должны уметь решать такие проблемы, иначе им и в будущем придется туго. Конечно, никто не должен выходить за рамки, и за этим слежу и я, и остальные преподаватели. А в чем дело? Тебя обижают?

— Нет.

— А почему ты спрашивал?

— Просто подумал… вы сказали, что взрослые существуют для того, чтобы помочь, направить и все такое.

— В крайних случаях. В остальном у вас полная свобода, и разве это не прекрасно? Разве не ее вы цените больше всего?

— Пожалуй, ценим, — согласился Томми. — Спасибо за объяснение, директор Деррик. Я очень рад, что вы обратили на меня внимание и сказали пару приятных слов, но к психологу я ходить не буду. Я имею право отказаться, или этот вопрос выходит за рамки моей свободы?

— Твоя мама… — Начал было директор, но Томми не услышал конец фразы. Вышел, захлопнув за собой дверь.

Ничего не заканчивается просто так. Натянутая тетива рано или поздно посылает стрелу в цель, загнанный в угол снайпер бьет прикладом по голове.