– У тебя душа убийцы?

– Наверное, раз Жильдас выбрал меня. “У тебя огромный потенциал, Мондо, мы с тобой столько сможем сделать! Будем работать в тени. Вот увидишь, это доставляет колоссальное наслаждение. И благодаря нам никто не увидит пятен на позолоте. У солнца бывают разные тени”. Ты понимаешь, о чем я?

– Думаю, да.

– Мне очень хорошо платили, и жизнь у меня была увлекательная. А потом однажды я вспомнил свои горы, вспомнил Валери, родителей. Кем мы были – и какими свободными мы были. Думаю, это случилось, когда я увидел тебя в ярком свете на набережной Монтебелло. Ты меня боялась. Ты думала, что я – твоя смерть.

– Да.

– А я себе сказал нет. В конце концов, я не такой человек. В каком-то смысле ты отпустила мне грехи в тот летний день. Понимаешь?

“Вольво” Мондо на стоянке не было. Они обыскали его комнату, Сенешаль подтвердил, что не хватает некоторых его личных вещей и документов. И дорогой картины.

– Он вам сообщил о своем отъезде?

– Вы же видите, что нет.

– Где находится его банк?

Сенешаль чуть заметно ехидно усмехнулся. Берлен уселся за компьютер, стоявший на письменном столе, и забарабанил по клавишам.

– Вы ведь знали, что однажды он уйдет, не так ли? – спросила Лола.

– Да, мало-помалу он стал отдаляться от меня. По правде говоря, его банкир, честный человек, предупредил меня. Дней десять назад.

– Значит, вы знаете, где он.

– В тот же день, как я узнал, что он снял все деньги со своего счета, я установил на его машину маячок GPS.

Лола с Берленом переглянулись. Им одновременно пришла в голову одна и та же мысль. Жучки на “твинго” и “вольво” – братья-близнецы. И испорченные тормоза – маленький сюрприз!

– Я дам вам код, но при одном условии, – продолжал Сенешаль. – Вы пообещаете мне никогда не разглашать реальные обстоятельства взрыва. Образ Поля Бореля должен остаться незапятнанным. Это дело всей моей жизни, мадам Жост. Я уверен: вы меня понимаете…

– Обещания нынче не в моде, – отрезал Берлен.

Он уже нашел “вольво”. Маячок Сенешаля позволял отслеживать его положение через интернет в реальном времени.

– Его машина сейчас в коммуне Флёри-су-Буа, сразу за лесом Монморанси. Поблизости есть аэродром. Думаю, это не простое совпадение.

– Там я держу мой личный самолет, – сообщил Сенешаль.

– Едем туда, – заявила Лола.

Берлен продолжал поиски. До аэродрома – сорок пять минут по магистрали А5. И гораздо меньше, если забыть про скоростной режим. Он записал номер телефона диспетчера и передал листок Лоле:

– Лола, мы возьмем с собой Сенешаля, но для начала заберем дневники из банка.

– Нет, сначала едем за Ингрид.

– Банк Сенешаля в двух шагах отсюда.

– Не так-то просто заставить человека опустошить свой собственный банковский сейф, тебе не кажется?

Ее замечание позабавило Сенешаля. Лола представила себе, как дает ему оплеуху, сбивая с него спесь.

– Но наш друг ведь уже все рассчитал, не правда ли, Сенешаль? Одно из двух: или мы сейчас забираем флешку и, если найдем Ингрид, заключаем сделку. В частности, уничтожаем те страницы, где речь идет об эпохе Бореля. Или мы ставим в известность судью Женана, он отдает распоряжение вскрыть сейф и изымает дневники. Вот так.

Жизнерадостности у супергуру поубавилось.

Лола нуждалась в Берлене, чтобы уравнять силы с Мондо. Но она чувствовала: он не уступит. Бывший шпион всегда хотел только одного – получить эти чертовы дневники. Чтобы завершить дело Яна Ренье. Пытаться уломать его – только терять время. Она согласилась.

* * *

– Мондо, зачем ты привез меня сюда?

– Хотел поговорить с нормальным человеком, прожив всю жизнь со своим стариком.

Сенешаль использовал его. Последние месяцы превратились в беспрерывный кошмар. Старик устроил сплошную зачистку. Вздумал оперативно переписать историю. Чтобы сохранить образ непогрешимого Бореля.

– Так уж необходимо было всех их убивать? – Она едва скрывала гнев.

– После самоубийства Кандишара Жильдас забеспокоился. Могла всплыть информация о грехах Бореля.

– Ты хочешь сказать, что был обязан убивать?

– Жильдас мне черт знает что устроил, когда я не захотел тебя убивать. Ингрид, если бы я совсем отказался подчиняться, он нанял бы другого. А тот уничтожил бы тебя без сожаления. Старик был одержим убийством. Он хотел все подчистить. Именно по этой причине он организовал убийство Грасьена в тюрьме. Сокамерником. Дневники существовали не только на бумаге, но и в памяти того, кто их вел. Жильдас решил стереть эту память.

– Заключенного нашел ты?

– Нет, но должен был. Это моя работа. Вот только на сей раз Жильдас действовал сам. Значит, перестал мне доверять. Он никогда в жизни ничего не делал без тщательной подготовки. Чтобы выжить, я должен рассчитывать все на несколько ходов вперед. Думаю, он решил меня убрать и сделать козлом отпущения.

А дальше? Завладеть дневниками и выгодно их продать. Но этот план он вынашивал втайне от своего одряхлевшего хозяина.

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

– Чтобы ты знала, кто я на самом деле.

– И что это тебе даст?

– Ничего, красавица. Скажем так: я восхищаюсь тобой. Таких неугомонных я, пожалуй, не встречал. Эктор Гасса получил указание сделать так, чтобы там, в Абиджане, вы испугались за свою жизнь. Не вышло.

– Они не просто нас напугали. Гасса принимался за дело дважды. Второй раз – не скрывая лица. Он едва не убил меня, а заодно и свидетеля, пожилого человека.

– Наблюдение за вами в Африке организовал я, но, повторяю, старик мне уже не доверял. Думаю, он связался с Эктором напрямую. И попросил тебя убрать. Навязчивая идея выела ему мозг. Его кредо – незапятнанный образ Бореля. Думаю, это началось, когда он потерял Женевьеву. Его жена была хорошим человеком. Она связывала его с реальной жизнью. С простыми чувствами.

Ингрид не увлекали тонкие психологические рассуждения убийцы. Она ему не кюре, а он не на исповеди. Жаль, она не может записать его на айфон. Признание Мондо помогло бы оправдать Саша.

* * *

Они взяли автомобиль Сенешаля, кроссовер “мазерати”, в котором размещалось инвалидное кресло и дефибриллятор. Гуру основательно подготовился к старости. Даже к худшему ее сценарию.

– Комфорт, роскошь, предусмотрительность – как мне это знакомо! – прокомментировал Берлен. – Совсем неплохо.

Он восхищенно присвистнул, обнаружив, что в машине есть встроенный телевизор и круиз-контроль.