сейчас) реальности — потустороннем мире. По некоторым данным, первые следы намеренных захоронений усматриваются на стоянках гейдельбергского человека — в Атапуэрке и Петралоне{734}; в Сима-де-лос-Уэсос, по-видимому, имеет место санитарное погребение: многочисленные кости найдены в глубоком скальном колодце (едва ли столь многие люди упали туда сами; вероятнее, что они были сброшены после смерти сородичами, не желавшими делить свое жилище с покойниками). Но с надежностью засвидетельствованы намеренные погребения только у неандертальцев{735}, а также, разумеется, у неоантропов, у которых они имелись уже со времен заселения пещер Схул и Кафзех (по крайней мере, небольшие углубления, в которых найдены лежащие в анатомическом положении скелеты, выдолблены намеренно). В пещере Тешик-Таш (Узбекистан) вокруг детского захоронения выставлены рога горного козла. Очень интересно захоронение в пещере Шанидар на севере Ирака: в могиле сохранилась пыльца многих видов растений (вероятно, покойника, известного как Шанидар 4, усыпали цветами){737}. Впрочем, даже относительно этих находок высказывались сомнения: некоторые исследователи полагают, что они не являются намеренными погребениями{738}. Другие исследователи выдвигали гипотезу, согласно которой идея погребальной обрядности могла быть заимствована неандертальцами у неоантропов. Существует и такая точка зрения, что за всеми этими погребениями не стоит никакого ритуала, и тем самым они ничего не говорят о наличии у соответствующего вида знакового поведения{739}, ведь хоронить мертвых (забрасывая их ветками) могут и бесспорно не имеющие языка слоны{740}.

Многие авторы связывают с языком так называемые предметы неутилитарного назначения, т. е. такие, применение которых не приносит непосредственной биологической пользы (например, бусы). В книге Л. Б. Вишняцкого{741} они фигурируют как «свидетельства символизма». Считается, что если люди изготавливают такие предметы, у них должна быть способность к тому, чтобы производить и понимать знаки-символы (и эти предметы либо сами являются символами, либо содержат их), а чтобы эти символы передавать друг другу, нужен полностью развитый язык.

Самым ранним свидетельством того, что интересы наших предков не ограничивались базовыми пищевыми, гигиеническими, сексуальными и социальными потребностями, возможно, следует считать гальку из Макапансгата: африканский австралопитек, вероятно пленившись сходством камушка с забавной рожицей, перенес его не менее чем на 30 км (таково расстояние от места находки до ближайшего выхода соответствующей породы на поверхность){742}.

В некотором смысле как свидетельства символизма можно рассматривать ашельские рубила{743}. Чешский антрополог Ян Елинек{744} «внимательно изучил каменные ручные рубила-бифасы ашельской эпохи, отличающиеся прямо-таки ювелирным исполнением, и пришел к выводу, что уже в это время мастерство обработки камня вышло за пределы практических, прикладных идеалов и содержало уже элемент перехода к художественному творчеству. Мастер заведомо тратил гораздо больше усилий и времени, чем это требовали чисто практические соображения, чтобы придать изделию совершенную симметрию по двум осям, красивые пропорции, изящную форму режущего края. Мало того, отмечены случаи, когда для рубила специально выбирались камни, либо красивые по качеству самого материала, либо содержащие какие-либо включения, например окаменелые древние морские организмы, которые сохранялись в изделиях явно с декоративными целями»{745}. По мнению И. Дэвидсона, об обратном моделировании могут свидетельствовать геометрические микролиты, найденные на стоянках среднего каменного века[49] в Южной и Восточной Африке, поскольку их внешний вид «не зависит от каких-либо аспектов их производства или применения, измененный край не использовался, а формы были стандартизованы в очень узком диапазоне»{746}. На Яве (в Триниле) была обнаружена речная раковина, на которой местный архантроп нацарапал акульим зубом зигзагообразную линию{747}.

На ашельской стоянке Берехат-Рам в Израиле найдена галька, которая более 200 тыс. лет назад «в результате намеренной подправки приобрела антропоморфный облик»{748}. Скелетных останков на этой стоянке не найдено, но, судя по дате, скорее всего, создателями Венеры из Берехат-Рама были Homo heidelbergensis.

Еще более заметны свидетельства символизма у неандертальцев. В Ла-Ферраси (Франция) была найдена костяная пластинка с резными линиями, которая предположительно представляет собой календарь (впрочем, такого же рода находка была обнаружена на стоянке Бильцингслебен (Германия), где жили гейдельбергенсисы){749}. В одной неандертальской «инсталляции» были скомбинированы череп одного медведя и кости конечностей другого. В более позднее время, уже в период контактов с сапиенсами, у неандертальцев появляются и другие предметы неутилитарного назначения: в гроте Оленя в Арси-сюр-Кюр (Франция) было найдено множество звериных зубов с вырезанными желобками или просверленными дырочками, явно предназначенных для подвешивания; во Франции же (пещера Ла-Рош-Котар) была обнаружена неандертальская каменная «маска» — кусок кремня, края которого были частично оббиты для придания ему большего сходства с человеческим лицом; кроме того, в естественное отверстие камня была вставлена кость (закрепленная кремневыми клиньями, чтобы лучше держалась), еще более усиливающая впечатление.

Наконец, огромное количество предметов неутилитарного назначения появляется в начале верхнего палеолита, с наступлением ориньякской эпохи. В это время (порядка 40 тыс. лет назад) наблюдается качественный скачок в области технологий, появляется пещерная живопись. Существуют гипотезы, связывающие с верхнепалеолитической революцией возникновение человеческого языка{750}. Одни авторы считают, что язык был ее составной частью, другие — что причиной, третьи — что следствием. Однако надо заметить, что этот период не является временем появления человека разумного — первые находки костей неоантропов датируются временем более 100 тыс. лет назад. Таким образом, данная гипотеза имеет право на существование лишь в предположении об отсутствии прямой связи между видом и коммуникативной системой; кроме того, она оставляет без объяснения тот факт, что анатомические характеристики, единственная польза которых состоит в обеспечении членораздельной звучащей речи, десятки тысяч лет оставались «невостребованными».

Впрочем, возможно, зарождение искусства следует относить к значительно более раннему времени — об этом свидетельствует находка бусин, сделанных из раковин ранними Homo sapiens, жившими в пещере Схул около 100 тыс. лет тому назад{751}; несколько более поздние (85–70 тыс. лет назад) бусины из раковин, а также орудия с выцарапанным на них геометрическим орнаментом были обнаружены на юге Африки — в комплексах стадий стилбей и ховисонс-порт, относимых к среднему каменному веку. В комплексах ховисонс-порт свидетельства символизма встречаются редко (к ним относятся две перфорированные раковины Conus из пещеры Бордер и фрагменты скорлупы страусиных яиц с процарапанным узором из пещеры Дипклоф{752}), а в стилбейском