А какие еще могут быть объяснения?!

14 февраля, воскресенье. В ответ на мои вопросы Кэт заявила менторским тоном:

– Объяснения могут быть разными.

– Ну? – буркнула я.

– Так вот, – продолжала с умным видом Кэт, – может быть следующее… – и умолкла, вперив взор в потолок. – Сейчас сформулирую.

– Ну? – поторопила ее я.

– Не мешай, – огрызнулась она.

Формулировка оказалась такой: мол, ты поразила его своим трудолюбием и прочими деловыми качествами, у него есть в голове планы на тебя, когда Бен отбудет в Лондон, поэтому он, как мудрый и продвинутый руководитель, сейчас уже начинает готовить кадры, то есть меня, к будущим профессиональным подвигам.

А что, может быть…

Но тут явился Тим и разбил в пух и прах все наши измышления:

– Сплошная фигня. Ларина, ты ему просто понравилась. Поверь моему мужскому чутью. А он тебе никак?

– Почему никак? – промямлила я. – Симпатичный.

– Ну? – Они оба уставились на меня немигающим взглядом.

– Женатый. Двое детей.

– Дети усугубляют, – заметила Кэт.

– Что усугубляют?

Роман.

– Кто сказал, что будет роман?!! – вскинулась я.

– То есть он тебе не до такой степени нравится? – спросила Кэт.

– Да это совсем ни при чем!!! – продолжала яриться я. – Это-работа. А он-директор. К тому же-несвободен.

– А, понятно, – протянула, улыбаясь, Кэт. – Принципы. Ларина, может, пора их пересматривать?

– Резникова, – в тон ей сказала я, – ты сама такая. Почему тогда сейчас выделываешься, а?

– Вы с ней, – рискнул вмешаться Тим, – все равно уже не изменитесь, поэтому Ирэн права-нечего нести чушь. Это ведь все наши домыслы. Верно?

Мы с Кэт кивнули.

– Он сам никак себя не обнаруживал, так? Тогда ты вполне можешь делать вид, что ничего не подозреваешь. И насчет Лондона ничего не знаешь. И оно само собой рассосется.

– То есть он ее просто разлюбит через какое-то время? – уточнила Кэт.

– Ну, что-то типа того, – усмехнулся Тим. – И вообще, девчонки, пока он ничего прямо не озвучил, это его проблемы, а не твои, Ларина.

16 февраля, вторник. Его проблемы, а не мои. Его проблемы, а не мои. И вообще, я точно ничего не знаю, это-лишь мои умозаключения.

Повторяла это про себя все два дня.

Не помогает. Внутри все время какой-то осадок. Как будто я тут протеже, причем самого сомнительного свойства. Хотя я отлично знаю, что это не так. Но…

18 февраля, четверг. Больше ни о чем думать не могу. Тим сказал, что у меня это пройдет, но как-то мне слабо в это верится. Такая натура-нужно до всего доковыряться. Счастливое неведение-это не мое амплуа.

– Вот из-за таких, как ты, – сказала сегодня Юлька, – семьи и рушатся. Всегда же существуют тайны и секреты, большие или маленькие. И чем дольше люди живут вместе, тем их все больше накапливается. И если каждый раз, как ты говоришь, доковыриваться до самой сути, то долго не протянешь.

– Но мы-то не о семье, – сказала я.

– Мы-о твоем будущем. Если сейчас сможешь выкинуть это все из головы, то через год будешь иметь работу, о которой можно только мечтать.

Это так. А если не выкину? А еще хуже, если вроде как выкину и у меня будет работа, о которой можно только мечтать, а потом, когда я уже к этой замечательной работе прикиплю не на шутку, все опять в моей памяти всплывет? Что тогда? Опять мучиться?

19 февраля, пятница. А сегодня проблема разрешилась сама собой. Шла по коридору. И вдруг-генеральный навстречу.

– Здравствуйте, – сказал он.

– Здравствуйте, – ответила я, не зная, куда девать глаза.

– Сочувствую, – вдруг сказал он, – что не получилось с вашей поездкой.

И тут не знаю, как это вышло, но слова сами выскочили из моего рта:

– А можно… вопрос?

Он внимательно посмотрел на меня, потом кивнул и махнул рукой в сторону своего кабинета:

– Давайте у меня.

Мы миновали приемную, он распахнул дверь кабинета, я вошла, он-за мной, закрыл дверь и сказал:

– Присаживайтесь.

А сам прошел на свое место. Сел и вопросительно уставился на меня. Я медленно опустилась на стул и спросила:

– Скажите, пожалуйста, почему вы решили отправить меня на этот семинар?

В лице его не дрогнул ни один мускул. А вообще-то он должен был спросить: «А почему вы решили, что это я?» Но не спросил. Понял, что я его как-то вычислила, и не стал размениваться на прыжки в сторону. Уважаю.

– Да в общем-то, – медленно проговорил он, – из корыстных соображений.

– Корыстных? – растерялась я. – Это как?

– Хотел предложить вам другую работу. Не сейчас, а где-то через полгодика. У нас намечаются перемены, ну и приходится уже сейчас думать, как это все будет, чтоб потом в суете не напортачить чего. И семинар как раз был бы в тему. Не в том смысле, что вы бы получили там какие-то знания, семинары обычно особых знаний не дают. Но вот для представления общей картины он был бы небесполезен. А что? – Он с улыбкой смотрел на меня.

«А мы были правы, – мелькнуло в голове. – А Тим облажался».

– Да… – замялась я, – просто… как-то все неожиданно произошло. И непонятно. Поэтому и решила спросить.

Буйная фантазия-вот как это называется. Отпустило? Однозначно!

20 февраля, суббота. Тим скривился, когда я рассказала ему о последних событиях:

– О, ради бога, Ларина! А что еще он должен был тебе сказать? «Я полюбил вас с нашей первой встречи»? Неужели ты всерьез рассчитывала на правду?

– Неужели ты всерьез думаешь, что твоя правда правдее нашей? – в тон ему ответила я. – Лично я-нет.

На этом и закрыли тему.

И между прочим, вчера мне пришло сообщение, что виза моя готова, скоро прибудет в Питер и я могу ее забрать и делать с ней, что хочу. А что я хочу? Может, и в самом деле взять отпуск и рвануть в Лондон?

21 февраля, воскресенье. Юлька меня поддержала:

– Давай! Я дам тебе пару поручений. Если ты, конечно, не против.

– В принципе не против, – ответила я. – Только я-то еще не решила окончательно.

– А что тебе мешает? – спросила Юлька.

Не знаю что. Скупость? Раньше не наблюдалось. Или она появляется в крови, только когда начинаешь реально владеть крупными суммами. Хотя для кого-то моя крупная сумма, накопленная непосильным трудом в общении с Беном, может показаться смехотворной, но ведь для меня-то она о-го-го!.. Короче, в сомнениях. Как всегда.