Пока доктор отворял Эдварду вены и сливал в медный таз кровь, которая была густой, почти черной, Сара стояла рядом с ним, но граф так и не пошевелился и не открыл глаз. Потом принесли пиявки, вид которых Сара не переносила, но она набралась мужества и осталась около мужа. К концу процедуры Сара выглядела немногим лучше Эдварда. Лишь когда доктор уехал, она зашла в свою комнату, чтобы написать коротенькую записку Хэвершему и ввести его в курс событий. И, коль скоро существовала вероятность того, что Эдварду может стать хуже, Сара решила, что Хэвершему необходимо было быть у постели брата.

Запечатав письмо, она отослала его с одним из гонцов. До места, где жил Хэвершем с семьей, было около часа верхом, и Сара не сомневалась, что он приедет, как только получит известие о болезни брата. Сама же она вернулась в спальню мужа, чтобы быть около него неотступно.

Опустившись в кресло возле кровати Эдварда, Сара задумалась. Глядя на бледное, неподвижное лицо мужа, она попыталась разобраться, что же она чувствует к человеку, с которым прожила восемь лет. Ни гнева, ни ненависти к нему не было в ее сердце — только отвращение, страх и безразличие. Она не могла даже припомнить, любила ли она его когда-нибудь. Если и да, то очень недолго, да и это ее чувство было основано на минутном романтическом порыве юного сердца, на самообмане и на воле отца. Нынче же даже воспоминание о той любви совершенно изгладилось из ее памяти. Эдвард был для нее неприятным и чужим человеком, и Сара, не мучаясь угрызениями совести, тихо молилась, чтобы он не дожил до утра.

Временами ей начинало казаться, что, если ей придется прожить с этим чудовищем хотя бы еще один день, она не выдержит и умрет. В такие моменты мысль о том, что ей снова придется терпеть его прикосновения и грубые ласки, была для нее невыносимой. Она готова была умереть, лишь бы не носить под сердцем очередное дитя — его дитя, но вместе с тем Сара хорошо знала, что если Эдвард выживет, то он будет насиловать ее до тех пор, пока она не понесет.

Незадолго до полуночи в спальне графа неожиданно появилась Маргарет — молоденькая служанка Сары, которая пришла спросить, не нужно ли чего госпоже. Маргарет была предана своей хозяйке; она была с ней рядом, когда умер последний ребенок Сары, и, считая госпожу самой замечательной женщиной на свете, готова была сделать для нее все что угодно. Но Сара отослала ее спать.

Хэвершем приехал в два часа ночи. Его жена неожиданно тяжело заболела, заразившись корью от дочерей; она вся покрылась сыпью и буквально задыхалась от приступов кашля. Меньше всего Хэвершему хотелось бросать ее в таком состоянии, да и дочери его еще не совсем поправились, однако, получив записку от Сары, он без колебаний отправился в путь.

— Как он? — это было первое, что спросил Хэвершем, войдя в полутемную мрачную комнату, в которой горело всего две или три свечи. Он был высок ростом, подтянут и смугл и очень напоминал своего сводного брата, каким тот был в молодости. Хэвершему сейчас было только двадцать девять, и при виде его Сара почувствовала, как ее сердце словно встрепенулось и забилось чаще.

— Лекарь пустил ему кровь, — сказала она слабым голосом. — И поставил пиявки. Это было несколько часов назад, но за это время он так и не пришел в себя и даже не пошевельнулся. Я думаю, что он… Доктор сказал, что у него может быть внутреннее кровоизлияние. На теле, во всяком случае, нет ни ран, ни явных ушибов, которые могли бы быть опасны. Трудно быть уверенным, но, похоже, у него ничего не сломано.

Голос ее заметно дрожал, но по глазам Сары Хэвершем так и не смог ничего прочесть.

— Я подумала, что ты должен быть здесь на случай, если он умрет, — добавила она.

Хэвершем кивнул.

— Ты правильно поступила, — сказал он, и Сара, посмотрев на него с благодарностью, подвела Хэвершема к постели брата.

Эдвард по-прежнему не подавал никаких признаков жизни. Насколько Сара могла судить по его виду, состояние его нисколько не изменилось. Хэвершем и сам видел, насколько плох его старший брат. Когда он и Сара вышли в гостиную, чтобы выпить бренди, которое принес заспанный слуга, Хэвершем вслух сказал, что его брат скорее всего не жилец. Он, во всяком случае, не представлял, как может выжить человек, который больше похож на мертвеца. Но Сара не разделяла уверенность родственника — она-то хорошо знала, как живуч этот могучий сильный мужчина — ее муж. Но в глубине души она надеялась, что Хэвершем окажется прав.

— Когда это случилось? — спросил Хэвершем, наливая себе бренди в серебряную рюмку, и его лоб пересекла озабоченная морщина. Он и раньше знал, что если с Эдвардом случится несчастье и он умрет, не оставив наследника, то на него ляжет огромная ответственность, но сейчас он оказался совершенно к этому не готов. Хэвершем всерьез никогда не верил, что такое может случиться; он считал, что рано или поздно у Эдварда обязательно будет сын, который и унаследует титул и земли. Граф был не стар, да и Сара, несмотря на предыдущие неудачи, еще могла родить мужу желанного наследника.

— Слуги сказали, что сегодня утром, — негромко ответила Сара, и Хэвершем, подняв на нее глаза, в очередной раз поразился ее глубокой внутренней силе. Сара была гораздо сильнее и мужественнее, чем многие мужчины, в том числе и он сам. — Но они лгут, — добавила она убежденно.

«Интересно, откуда она знает?» — подумал Хэвершем и, откинувшись на спинку кресла, вытянул перед собой скрещенные ноги в покрытых пылью и грязью дорожных сапогах. В замок брата он примчался верхом — так он спешил, хотя, чтобы заложить карету, потребовалось бы всего минут двадцать — двадцать пять.

— Я думаю, он не просто упал и ударился головой, — сказала Сара, задумчиво прищурившись. — Но сейчас не это главное. Когда бы они ни нашли его на самом деле, это уже не имеет значения.

Она ничего больше не добавила, да и не было нужды в словах. Оба они понимали, что раны, полученные Эдвардом, скорее всего смертельны.

— А что сказал врач? — спросил Хэвершем, чтобы не дать Саре уйти в свои печальные мысли. — Он надеется… или?..

Сара молча пожала плечами, и Хэвершем, поспешно отставив кубок, порывисто взял ее руки в свои.

— Скажи, Сара, что ты будешь делать, если Эдвард умрет?

Оба они подумали о том, что тогда она наконец будет свободна.

Сара покачала головой:

— Не знаю. Наверное, просто жить. С начала, с самого начала… — Она несмело улыбнулась. — Жить, дышать, наслаждаться свободой. Я перестану бояться, забуду про слезы. Я буду надеяться, что случится что-нибудь хорошее и в моей жизни.

Она и в самом деле еще не знала, как будет жить. Освобождение всегда казалось ей несбыточной мечтой. Только собственной смерти Сара ждала как избавления — это казалось ей самым вероятным исходом, — и теперь она растерялась. Может, если после смерти Эдварда останутся какие-нибудь деньги, она купит крошечный домик или ферму и станет жить в нем тихо и спокойно… Ничего иного ей просто в голову не приходило. Эдвард вытравил, убил в ней все, в том числе и способность мечтать, смотреть в будущее с надеждой. В последние годы ее единственным желанием было умереть, потому что иного способа избавиться от мужа Сара просто не знала. И только сейчас в ней начали оживать робкие надежды на новую жизнь.