кого работает — на Бога или дьявола. Поломав голову над этой этической задачкой первые две сотни лет, пришел к выводу, что все одним миром мазаны. И бессмысленно решать, кто лучше — папа или мама, царь или визирь, президент или премьер. Лучше меньше думать об этике, ежедневными молитвами отдавать налоговые духовные отчисления на небеса и исправно выполнять волю всевышних посланников.

К девятнадцатому веку, сменив десяток имен, он наследовал собственное баснословное состояние, прошёл несколько войн и революций и наслаждался жизнью в облюбованных местах в привычном для себя стиле вулкана, который притворяется тихим омутом. Тем самым, где черти водятся. Но не громко…

Спокойные периоды сменялись взрывными, умиротворённое дыхание — огненной, испепеляющей лавой. После очередного грозного извержения барон бывал неприятно поражён масштабом собственных деяний. И обещал себе впредь быть мягче.

Вечернее солнце пробралось сквозь облачный заслон. Его лучи вместе с робким порывом ветра ненавязчиво появились на площадке, только чтобы разведать обстановку.

А ситуация опять складывалась нервная. Чаша терпения барона переполнилась и грозила вылиться.

Вот уже полчаса мироздание его раздражало, напихав перед мысленным взором колонны загадочных букв. Те маршировали, будто на военном параде. В голове гулко топало. Монотонная строевая песня уныло шумела в ушах, как сдуревшая морская раковина. Окружающий мир был полностью заслонен этим однообразным зрелищем, которое растрачивало себя совершенно попусту, поскольку он ни черта не понимал, что же пытаются сообщить ему высшие миры.

Иногда ему казалось, что улавливает смысл таинственных указаний неизвестно от кого. Но поле информации было слишком запутано. Барон ждал разъяснений и был сильно не в духе. Взаимное непонимание с мирозданием достигло критической точки. К тому же кусали комары. Анри треснул себя по шее, убив очередного кровопийцу. Удар звонким эхом пронёсся по саду.

Буквы послушно исчезли, словно только этого ждали. Вздрогнула природа, затихли птицы, солнце поспешно нахлобучило на себя косматое облако. Где-то вдалеке корова издала душераздирающий вопль, обнаружив вселенскую тревогу.

Из мглы веков, а может, из невидимого мира, затаившегося рядом, появилась Белая дама, а затем, спустя мгновение, и демон Асмодей.

В разуме Анри что-то поёжилось, хотя это и нелегко представить. Гости выглядели весьма странно.

Богиня вновь поменяла тело, стала выше, худее и приобрела несвойственную всевышним сущностям сексуальность. Барону почему-то вспомнилась танцовщица из только открывшегося кабаре «Мулен Руж». Недавно они провели несколько весёлых часиков. Ох уж эти женские часики…

Воображение нарисовало Белую даму танцующей канкан.

Анри зажал обоими руками взбесившийся мозг. Но уж очень провокационно выглядела богиня, одетая в золотистую кружевную блузку с высоким воротником, юбку, струящуюся мягкими складками по привлекательным бедрам, и широкополую шляпку, украшенную цветами. В руке держала лилию, время от времени манерно поднося её к вздёрнутому носику. Видимо, эпоха модерна была ей по вкусу, и, скорее всего, она её и создала.

Чтобы ввести мысли в правильное русло, барон мысленно произнёс молитву «Царица небесная…». Дойдя до слов «…какой же я смрадный, какой же я грешный…», ощутил прилив обречённости. И успокоился.

Что касается демона, тот выглядел странно. Шерсть на макушке стояла взбесившимся ежом, а вокруг ушей и на шее рыжие космы были заплетены в многочисленные косички. Мощный торс упакован в чёрную кожаную куртку, покрытую металлическими полосами и значками.

Видимо, не только Анри был удивлён видом гостя. Белая дама также с интересом осмотрела демона. Наконец произнесла:

— Ну ты и выглядишь! Совсем осатанел?

— Йо! — сказал Асмодей, странно размахивая руками. — Всем моим братьям привет! И сёстрам тоже. Вот изобрёл новый модный стиль. Когда-нибудь запущу в жизнь. И музыку такую, и прикид. Сечёшь?

— Соберись, друг мой. Мы сейчас на работе, — ласково сказала дама. — И перестань крутить лапами. Еще обдерёшь кого-нибудь.

— Йо, — согласился демон. — Будем вату катать.

Анри не стал встревать в диковинные речи, а подвинул кресла к столу:

— Присаживайтесь.

Стол был сделан из цельного куска скалы, весил тонны и к перемещению был неспособен. Некоторые полагали, что сначала существовал стол, а потом сотворили небо и землю и вокруг него выстроили замок.

— Чем обязан?

— Дорогой Анри! Во-первых, соскучилась. Во-вторых, начальство интересуется: «Как наш барон поживает?» — «Хорошо поживает, — отвечаю, — планетой руководит, покоряет континенты и властвует над странами». А сверху подробностей требуют. Ведь когда хороший человек проповедает ложное учение, оно становится истинным. Когда же дурной учит истине, она делается ложью.

Асмодей наклонился и прорычал:

— Брат! Ночные кошмары не мучают?

Близкое соседство кошмарного лика демона не радовало.

— Крайне редко, — сдержанно ответил барон.

Асмодей оглушительно захохотал — так, что с веток свалились задремавшие пичуги:

— Смотри-ка, крепкий орешек. Сказал как отрезал.

Анри не разделил его радости, а спросил:

— Мне написать подробный отчет о своей работе?

— Ну что ты, — засмеялась дама. — Я всё знаю. Даже твоё увлечение принципами демократии. Если так пойдёт и дальше, скоро старых добрых монархий не останется. Не торопись. Демократия — это возможность каждого выбирать себе тирана. Если в сумасшедшем доме больным дать право голоса, они решат отнять деньги и наркотики у врачей и поделить поровну. А главврачом выберут самого опасного психа.

— Человечество — не сумасшедший дом, — возразил барон.

— Не обижайся, брат, но действительно очень похоже на дурку, — заметил Асмодей.

Анри попытался уйти от скользкой темы:

— Мне уже битый час морочат голову всевышние буквы. Не понимаю, чего хотят.

Белая дама удивлённо подняла бровь.

— Мой друг, плохо, что вы никак не научитесь читать «Слово». Ваша невнимательность и даже лень тому виной. Лишь сорняки растут сами, а добрые плоды требуют от человека работы.

Асмодей тоже поднял бровь, отчего морда перекосилась, а загнутые клыки вылезли из пасти:

— Это… как его… козырная джамба. Пора, амигос, просекать всевышние непонятки. Иначе на фиг ты здесь трёшься. Ясно?

Анри почувствовал, что его правая бровь тоже поползла вверх. Таким образом, у всех троих брови оказались задраны выше некуда.

— Что же здесь ясного? — возмущённо выпалил он. — Ты, например, понимаешь эти знаки? — ткнул Анри пальцем в демона.

— А мне и не надо. У меня своя работа, дел по это. — Демон рубанул себя лапой по горлу. Затем неожиданно согнулся пополам, растопырил согнутые лапы, принялся ритмично раскачиваться и вдруг продекламировал:

Космическая пыль,

Кругом гниль.

Посадили в колбу,

Домкратом по лбу.

— Всё! Хватит! Заткнитесь оба! — рявкнула дама. И тут же продолжила обычным голосом: — Женщина даёт жизнь ребёнку. Но дальше тот живёт сам. Своим умом и руками создаёт всё вокруг себя…

Барон почесал затылок.

— Объясняю. Высшие силы требуют, чтобы вы, мой друг, научились кое-чему, весьма необходимому для чародея. Тем более что есть повод…

— А я разве чародей?

— А кого жгли на площади в четырнадцатом веке?

Анри промолчал, воспоминание обожгло пятки. Он взглянул на демона.

Тот пристроился у балюстрады, продолжая странно раскачиваться и делать жесты растопыренными когтями. Сзади, в разрез куртки, был пропущен хвост, который ритмично подёргивался. Асмодей широко улыбнулся, насколько позволяли клыки:

Кто без спроса

Махал моим посохом?

Теперь пизанская башня,

Стопудовая лажа… —

Демон быстро взглянул на даму и замолчал. Потом добавил: — Кривая, одним словом. Хотя прикольно получилось.

Анри решил не спорить и в этом случае.

— Асмодей, кто