— Не на чьей. Но если она малолетняя дурочка, которой легко промыть мозги, то ты, дорогой мой, старше и вроде как должен быть умнее. Поэтому я ни за кого, но объективным взглядом, могу сказать тебе, что она бы просто так не ушла, значит ты что-то сделал.

— Я? Объективный взгляд говоришь?! Да ты, сука, подкатывал к ней при каждой нашей встрече! А может она к тебе ушла, психологу недобитому, а Самарский?! У тебя ванная забита бабскими штуками, и шампунь! У нее точно был такой же шампунь. Ты… ты урод, — смотрю на него и мне к своему стыду становится смешно. Вижу, что он на грани и понимаю, что хочет сделать, но даже не отмахиваюсь, когда он ударяет мне здоровой рукой в челюсть. Удар ощутимый, но не сильный. Видимо алкоголь берет свое. Мне становится дико смешно от происходящего. Я даже не защищаюсь, когда он снова на меня замахивается. В конце концов, удар я заслужил и пусть не совсем по этому поводу. — Чего ты ржешь, придурок?!

— Эко тебя приложило, — сажусь на бортик ванной и продолжаю смеяться. — Ты удивишься, но эти шампуни продаются в каждом магазине, это не эксклюзив. Ты такой слепой придурок, Островский.

— И в чем же я слепой?

— Да во всем. Ладно, ты и так малость сейчас контуженный. Но когда придет время, и ты снова замахнёшься на меня, помни, что один удар я уже получил и сделай мне скидку на будущее.

— Ты тоже что ли бухой?

— Нет. Я трезв, присядь, забинтую тебе руку, а то и вправду заляпаешь мне пол. И остынь.

— Ты мне мстишь за Марину, верно? Хорошо, предположим Наташа не с тобой, но ведь ты точно к ней неровно дышишь. Просто признайся.

— Нет. Я не мщу тебе за Марину, мне абсолютно на нее плевать, и я не имею никаких видов на твою Наташу. Хотя уже не твою. Все-таки я удивлен, что она ушла. Чем-то ты ее точно довел. Чем?

— Честно не знаю, сам думал, но не понимаю. У нас все было нормально. Новый год вместе встретили, у меня и мысли не было. Хотя… Нет, это все тоже чушь…

— Чушь, не чушь. Ты же взрослый мужик, не проще ли поговорить? — это очень действенный способ на все времена, говорю сам себе, перебинтовывая руку Островского.

— Не проще. Пошла она на хрен, принцесса недоделанная. Зачем так туго забинтовывать? Ты хочешь, чтобы мне руку отрубили от недостатка кровообращения?

— Нет, она тебе еще понадобится. Так надо.

— Я надеюсь, у тебя есть что-нибудь выпить?

— Я не дам. Тебе нужно нормально выспаться и не садиться за руль. Постелю тебе в гостевой.

— Нет. Или ты пьешь со мной, или я ухожу. А мой найденный в какой-нибудь подворотне труп будет на твоей совести.

— Все-таки ты придурок.

— Ага. И закуски какой-нибудь надо, а то я давно не ел, желудок сводит.

***

И ведь пришлось налить не одну рюмку, лучше пусть бухает здесь, чем реально на моей совести окажется его кончина. По меньшей мере я ему обязан. Можно и пьянку потерпеть.

— И все же, Самарский, у тебя ведь точно есть баба. И причем достаточно давно. Кто она? — вливая в себя очередную рюмку, допытывается Макс.

— На вопрос «кто она» ты что хочешь услышать? Ее имя, профессию, семейное положение? — откидываясь на кресло, с усмешкой интересуюсь я.

— Давай начнем с имени.

— Виктория, — не задумываясь отвечаю я.

— Она звалась Викторией… Вика! Черт, я ей три дня не звонил, где моя трубка?

— Какой же ты все-таки идиот, — нет, ну это просто немыслимо! И вправду контуженный… — Сейчас двенадцать ночи, она уже спит. Все, давай вставай, тебе надо проспаться, уже лыка не вяжешь, позорище.

— Я не хочу с тобой спать.

— Заткнись и шуруй в гостевую, — подталкиваю еле стоящего на ногах Островского в комнату. — Белье чистое. Хотя тебе лучше в грязное. Ложись, Максим, я не шучу и не дури. Проспись и на свежую голову, без подростковых замашек, реши свои насущные проблемы. Спи, — выхожу из спальни, оставляя дверь приоткрытой.

Выхожу в гостиную, где меня уже поджидает Вика.

— Подслушивать нехорошо.

— Знаешь, а я всегда знала, что Наташа стервозина. Как она могла бросить Макса?!

— Я вообще удивляюсь, как она так долго его терпела, думал это случится раньше. А в тебе говорят сестринские чувства. Но ничего, помирятся, вот увидишь. Макс не стал бы нажираться просто так. Да он даже о деньгах забыл. Оклемается, поиграет в гордость, но в итоге сдастся. И никакая она не стервозина, прекрати нести чушь. Все, пойдем спать.

— В смысле спать?! Макс за стенкой. Как мы это утром ему объясним?

— Да элементарно, я тебе позвонил, и ты приехала. Слушай, даже если он нас застанет во время секса, он подумает все, что угодно, например, что я тебе занозу достаю.

— Скорее уж вставляешь, дурак!

— Пойдем уже спать.

— Я только на секундочку к нему загляну. Иди.

***

с утра пораньше, чтобы прибрать и приготовить Максу завтрак. Мой любимый братик выглядел прилично помятым и удивленным.

— Ты что здесь делаешь?

— Привет. А мне Олег позвонил и сказал, что с тобой все плохо. Максим, зачем ты это делаешь?

— Ой, Вик, не лезь, а?

— Не могу, ты мой брат, пусть и наполовину. Почему, кстати, мне не сказал? Я на тебя была очень зла, и, если бы не ваши проблемы, поговорила бы с тобой, как следует.

— А что ты хочешь от меня услышать? — выключаю плиту и сажусь рядом с Максом.

— Ты мог бы сам мне это сказать, а не доверить это постороннему мужику, который не пойми, что хочет от меня.

— А я не хотел. Разве это что-то меняет для нас?

— Максим, — беру его руку и прикладываю к своей щеке. — Очень больно?

— Ты меня еще пожалей.

— Глупенький. Не пей больше, хорошо?

— Сегодня праздник, значит можно.

— Дурак! Обещай мне. А, впрочем, я от тебя не отстану, буду с тобой эти дни, до тех пор, пока не придешь в норму. И ты прав, ничего это не меняет для нас, ты же все равно мой брат.

— Я правильно понимаю, ты у меня собралась поселиться?

— Точно. До старого нового года.

— Хватит разводить эти сопли, — на кухню входит Олег. — Не жалей его, а лучше дай нам поесть.

— Точно. Сейчас я дам твои любимые блинчики.

— Сиропом ему еще все залей, чтобы жопа слиплась. Хватит с ним сюсюкаться, а ты очухивайся уже, страдалец, — указывает в сторону Макса.

***

Все последующие дни я действительно жила у Максима и делала то, что и он когда-то. Я была его надсмотрщиком и, честно говоря, поглумиться над ним было приятно, пусть прочувствует на себе все прелести гиперопеки. Специально для Макса я уволилась из магазина, который, кстати, больше не приносил мне никакой радости, и устроилась к нему помощницей. Проще говоря, обычной секретаршей. К своему удивлению, мне безумно понравилась эта работа, правда выгнал меня Макс через несколько дней, ссылаясь на то, что его достала моя забота. Но этому обстоятельству я совсем не расстроилась, так как теперь я официальная помощница моего Самарского. Какой к черту фен-шуй, когда у меня под боком мой Олег. И ведь все законно и официально, я же работу работаю.