– Это все очень плохо, – нахмурился Володя. – И хуже всего то, что тому, кто задумал этот план, он пока удается. Со дня на день между бандами начнется война. Это может быть делом рук Японца?

– Какой ему смысл? – удивилась Таня. – Он хочет подмять под себя весь город, а не убивать людей. Если банды перебьют друг друга, для кого Японец будет королем?

– Тогда это как-то связано с восстанием красных. С подготовкой восстания. Я знаю точно, что восстание будет, когда они найдут деньги для покупки оружия. А вот этого как раз не хотят допустить представители Временного правительства. Двойная игра, двойная игра… И может, тут твоя Никифорова?… Но ведь она может выступать и на другой стороне.

– Все возможно, – с раздражением Таня махнула рукой. – Мое убийство явно собирались повесить на людей Туза. Вот что я нашла возле трупа Лизы, – она показала Володе карту – туз пик. Это была та самая карта, которая лежала рядом с телом Корня. – Туз мертв, но на его место уже коронован другой, так что банда его будет действовать. Убийство с легкостью бы сошло за месть, – мертвым голосом проговорила она.

– Значит, ты в опасности, они все равно тебя найдут, – сухо констатировал Сосновский.

– Если мы не найдем их раньше, – зевая, проговорила Таня.

– Мы подробно поговорим обо всем завтра. Спи, ты измучена.

Володя постелил Тане на диване в гостиной, а сам ушел в спальню.

Дождавшись, пока в спальне погас свет, она подхватила свои чемоданы и тихонько вышла из дома…

– Не просто мошенник, аферист чистой воды, – ухмыльнулся Японец, – тот еще деляга! При существующей официальной концессии умудрился подделать фальшивые акции железной дороги! И это при том, что железнодорожные акции – самые ходовые из всех. Так вот: после того как он сделал «Морской банк» на просто фантастическую сумму, он осел здесь, в Одессе. И сейчас в сейфе его квартиры лежат три – три! – миллиона рублей!

Все собравшиеся за столом присвистнули, но Японец быстро охладил их пыл, подняв правую руку.

– Все не так просто. К квартире его не подступиться – мои люди пробовали не раз. У него вооруженная охрана. Этот аферист, Драгаев, тесно связан с анархистами, и охраняет его целый отряд. Вся сложность в том, что в анархисты подались бывшие наши, из банд. Своих в лицо узнают. Не подступиться.

Собравшиеся в комнате люди загудели. Здесь были главари банд, входящих в империю Японца. Он собрал всех не просто так. Сердце бандитского короля жгли три миллиона рублей, засевших в сейфе заезжего афериста. Но рисковать своими людьми он не хотел. И вот теперь бросил пробный камень – кто пойдет. Кто будет настолько отчаянным, что полезет в сейф, который охраняют все анархисты Одессы. Несмотря на хорошие отношения с анархистами, количество денег сыграло свою роль, и Японец не мог упустить такой куш – даже за всех политических мира.

Все, кто сидел в кабинете над рестораном «Монте-Карло», загудели. Деньги были огромны. Но все успели узнать кровавых дьяволов – так в местных криминальных кругах окрестили анархистов.

Уголовников с Молдаванки, живущих по своим собственным криминальным законам, пугала свирепая бесшабашность этих заезжих убийц, кровавая, ничем не оправданная жестокость, когда просто так, ради каких-то нелепых идей в толпу бросались бомбы, разрывавшие людей на куски. Убийство ради убийства – так никогда не поступали даже самые свирепые криминальные волки. В воровском мире банд Молдаванки существовал свой неписаный этикет, свой кодекс чести, по которому запрещалось бездумное, бессмысленное пролитие крови.

Жизнерадостные, артистичные, веселые – короли Молдаванки со своими подручными были способны на любой розыгрыш, на любую забавную выходку, на самую смелую кражу, на фантастическую аферу. Они грабили виртуозно, похоже, даже не унижая достоинства своих жертв, – и это в те времена, когда ежедневная смерть была чем-то неизведанным и далеким.

Но так было. До того момента, пока в городе не возник страшный класс тех, кто заявил о себе жестокими убийствами. Тех, для кого абсолютно все сводилось к этому, а остальное было второстепенным.

Уголовный мир Одессы, живущий по своим собственным законам, не мог это понять. А потому и анархистов, наводнивших город, окрестили кровавыми дьяволами.

– А этот аферист… Драгаев, он точно связан с кровавыми дьяволами? – откашлявшись, спросил один из старейших воровских авторитетов Одессы Цыган. Он отвечал за всех цыган Одессы и Бессарабии, но при этом не был цыганским бароном. В состав его банды входили люди разных национальностей. Цыгане же, не связанные с криминалом, даже не считали его своим.

– Да, – кивнул Японец, – он финансировал дьяволов. Людей Никифоровой. Но по информации, которая есть у меня, эти три миллиона он заработал для себя лично – для того, чтобы сбежать.

– Какой смысл идти к нему, не зная, когда он сбежит? Придем и поцелуем замок! – заерзал Акула, которого слова Японца совершенно ни разу не успокаивали.

– Он в Одессе. Мои люди следят за его домом. Пока сидит в своей квартире на Ланжероновской. Как уйдет, мои пойдут за ним, – спокойно ответил Японец.

– Да? Ну а чего же ты сам не пойдешь? Почему подставляешь? – настаивал Акула.

– Он знает моих людей – так же, как и анархисты из отряда Никифоровой, которые стоят под его домом. Мне никак не пройти.

– Плюнь ты на это все, Японец, – Цыган с сомнением покачал головой. – Это вообще дохлый номер. Выше за уши не прыгнешь. Кому нужен такой гембель за беременную голову? – Он цвиркнул через редкие зубы. – Пролетит твой Драгаев, как фанера над Парижем, аж зубами не скворчи, – и снова цвиркнул.

Все остальные были абсолютно согласны с Цыганом. Закивали голосами, раздались одобряющие голоса. Никто не хотел три миллиона, если на пути к нему стоят дьяволы Никифоровой.

Японец нахмурился. Ситуация выходила из-под контроля. Пахло проигрышем, а проигрывать он не любил. Тем более что три миллиона были тем кушем, ради которого стоило поработать. В городе было плохо с деньгами, и в последнее время большая часть всех его людей работали по мелочовке.

Бандиты одобрительно гудели, комментируя речь Цыгана, Японец хмурился. Тихий голос зазвучал как гром:

– Я возьму этого афериста, Драгаева.

Все разом смолкли. Никто сразу не понял, кто это сказал. В наступившей тишине голос зазвучал снова:

– Я его сделаю, этого Драгаева.

Только тут все заметили, что в углу комнаты, и совсем не за круглым столом, сидит изящная девушка в шляпке под черной вуалью. Сквозь эту вуаль были отчетливо видны ее сверкающие глаза. Японец медленно повернулся.

– Алмазная, что ты сказала?

– Я знаю, как сделать, – Таня говорила быстро, но решительно, – я не боюсь дьяволицы. Мне странно, что боитесь ее вы. Взрослые вроде мужчины, а пасуете перед какой-то сумасшедшей бабой. На самом деле вы другое должны были постановить. Объединиться всем вместе и выгнать ее вон из города. Она втягивает районы в уличную войну. Она мешает нашим людям работать. А вы, вместо того, чтобы показать, кто хозяева в городе, сидите тут и зубами скворчите, отказываясь от трех миллионов. Отказывайтесь. А я беру. Я и сама от дьявола, – похоже, Таня уже не понимала, что произносит.