Выяснилось, что в детстве Тему мучилибесконечные головные боли. К четырнадцати годам родители уже протащили мальчикапо всем возможным специалистам. Его лечили от давления, чинили зубы, проверялиглазное дно, кололи гормоны – все без толку. Боль являлась два-три раза внеделю и укладывала подростка в кровать.

Ему предписывалось спать в темной,занавешенной от дневного света спальне. Но боль прогоняла сон, и мальчик началпредставлять ее зрительно. Скоро он хорошо увидел шестиногое чудовище, похожеена дракона. Существо обладало огненными крыльями, при каждом их взмахе головаболела еще сильней.

Не сразу догадался ребенок мысленно поднестиогнетушитель и потушить крылья. Но день, когда он додумался до такого решения,стал переломным. Струя пены погасила пожар, голова прошла. Тема научилсябороться со своей болью.

Но скоро выяснилось, что так же хорошоподчиняются ему и чужие чудовища. Как-то раз учительница химии, демонстрируяопыт, сильно обожгла руку. Из глаз женщины полились слезы, девчонки побежали заврачом. Тема вышел из-за парты, взял несчастную за руку, и прибежавший врачзастал изумленную учительницу без следа ожога на кисти в окружении восторженныхшкольников.

Слава о Теминых способностях в мгновение окаразнеслась по школе. Он успокаивал зубную боль, останавливал кровь, текущую изразбитых носов, купировал приступы холецистита у директора! Стали поговаривать,что уникальный мальчик способен не только избавить от страданий, но и причинятьих. В дневнике Артема запестрели незаслуженные пятерки по алгебре, геометрии ифизике. Учителя побаивались школьного колдуна и предпочитали не злить его.

Все были уверены, что после десятого классамальчик уйдет в медицину, но он, ко всеобщему удивлению, поступил вЛитературный институт.

– Ты можешь большие деньгизарабатывать, – сказала Манюня.

– Вот еще, – отмахнулся Тема, –и притом я могу только избавить от боли, лечить не умею. Правда, чувствую,когда другому плохо. Вот у Ольги, например, болят зубы. А она не идет к врачу,боится.

Зайка покраснела.

– Почему же вы, молодой человек, –возмущенно пророкотала Марта Игоревна, – ни разу не облегчили моистрадания?

– А у вас ничего не болит, –отмахнулся писатель.

– Как это? – окончательно обозлиласьвдова.

– Очень просто, так, в виске чуть-чутьпокалывает. Да три четверти людей с вашим состоянием великолепно работают. Васочень избаловали, – заявил Тема.

Я вжала голову в плечи, ожидая ужасногоскандала, но вдова неожиданно заулыбалась и поднесла пальцы к вискам.

– А ведь и правда, не сильно болит.

– Вот видите, – обрадовался нашэкстрасенс. – И сердце здоровое, и печень, и желудок. Чудесно сохранились,можно замуж выдавать.

К обеду приехал Александр Михайлович.

– У тебя ничего не болит? –осведомилась Маня.

– Нет, – изумился полковник.

– Сейчас проверим. Тема, иди сюда искажи, что не в порядке у Александра Михайловича, – потребовала дочь.

Писатель в задумчивости почесал в затылке.

– Немного желудок беспокоит, ноет. Этопотому, что он утром выпил две бутылки пива и закусил жирной ветчиной. А такбольше ничего, кроме небольшого геморроя.

Александр Михайлович стал пунцовым.

– Что это вы тут придумали!

– Скажешь, неправда? – прицепилась кнесчастному Маня.

Пришлось тому признаться, и домашние наперебойстали рассказывать об удивительных способностях гостя.

Оставив друга удивляться, я пошла в спальню.Следовало придумать, как проникнуть в архив больницы. Милиционеромприкидываться нельзя, архивные работники люди подозрительные, проверятдокументы и выгонят с позором. Представиться родственницей, ищущей потерянныедокументы? Тоже не очень. С кем будут охотно разговаривать, делитьсяинформацией? Ну конечно, с журналистом. Дело за малым – раздобыть удостоверениекорреспондента. Я решила поехать к Казику – у Новицкого тьма знакомых, может,редактор какой отыщется.

Дверь в квартиру прозаика открыла… обезьяна.Задрав верхнюю губу, она выставила большие желтые зубы. На всякий случай япопятилась. Из глубины квартиры выскочила Сонька и подхватила животное на руки.

– Нет, это просто невозможно, –возмутилась Новицкая и трубно заорала: – Ленька!

В холл вошел прислуживающий Новицким мужик.Сонька злобно уставилась на него:

– Если будете так долго собиратьсяоткрывать дверь, уволю вас и заменю этим приматом. Он, по крайней мере,проворный.

– Да, – бесстрастно ответил Леня.

– С ума сойти, – возмущалась Сонька,провожая меня в мастерскую. – Просто невозможно найти приличную прислугу,может, попробовать украинок?

Я хихикнула. И месяца не потребовалось, чтобыСонька превратилась в богатую капризную даму.

Казик, как всегда, работал. Он старательноусаживал в позу высокого седовласого мужика в бобровой шубе. Доха быларасстегнута, и из-под нее выглядывал безукоризненный смокинг.

– Миша, ты опять отпустил Макса, –сетовал портретист.

– Ужасное животное, – откликнулсямужчина, – страшно воняет и постоянно чешется.

– Наверное, у него блохи, – заметилКазик, – их у обезьян особенно трудно вывести.

– И ты посадил мне на колени блохастоеживотное! – возмутился Миша.

– Всего на пару минут, –извиняющимся голосом пробормотал Казик, – если будешь крепко держатьМакса, быстро закончим.

Он взял примата у Соньки и сунул Мише. Мужчинаобреченно вздохнул, обезьяна обвила лапами его шею и преданно заглянула вглаза.

– Прелестно! – завопил портретист изащелкал фотоаппаратом.

Обезьяна вплотную приблизилась к Мише изапечатлела на его губах страстный поцелуй. Мужчина по-бабьи взвизгнул ипринялся яростно тереть рот платком. Мы с Сонькой захихикали. Казик вздохнул:

– Макс обожает целоваться.

– По-моему, он никогда не чиститзубов, – заметил Миша, складывая платок.

– Ну ладно, – проговорилКазик, – хватит. Отпускаю тебя на свободу.

– И как это манекенщицы выдерживают целыйдень? – недоумевал мужчина, выбираясь из дохи.

Казик посмотрел на меня:

– Даша, что у вас, какие новости?