Повисло тягостное молчание. Потом стоматологнеожиданно завизжал:

– Дурак, дурак, зачем полез помогать вамна дороге! Все из-за этой дряни! – И он попытался встать. Милиционерыудержали его на месте.

– Ладно, ребятки, – велелполковник, – ведите этого ни в чем не повинного убийцу в машину. Хозяевампора отдохнуть, уже поздно, вернее, очень рано еще.

Я взглянула на часы: шесть утра. Патрульныеутащили Владимира, мы остались одни. Домашние уставились на меня.

Через некоторое время Аркадий вздохнул:

– Пошли спать, завтра скажем матери, чтопро нее думаем.

И тут раздался звонок.

– Господи! – в сердцах крикнулаНаташка, открывая дверь.

На пороге, радостно улыбаясь, стоял МишкаКараулов, дальний Наташкин родственник.

– Почему не встречали в аэропорту? –осведомился он, втаскивая чемодан. – Телеграмму дал, предупредил. Такнельзя, в первый раз ведь приехал.

– Мы ничего не получали, – удивиласья.

– Ой, – схватилась за головуМаруся, – была телеграмма, на буфете лежит, совсем забыла.

– Раззява, – сказал Мишка. –Ну, вы мне рады?

– Очень, – фальшиво сообщила Наташкаи повела гостя в комнату.

Мы побрели по спальням. Звонок прозвучалопять. Уже ничему не удивляясь, Зайка распахнула двери. В холл влетелиоживленные Казик и Сонька.

– Уже встали? Молодцы, – закричалобвешанный фотоаппаратами Казик. Сонька втащила большую клетку с индийскимпетухом.

– Зачем это? – только смогпробормотать ошеломленный Кешка.

– Как зачем? – удивилсяКазик. – Сейчас начнем писать портрет Левки с петухом на фоне восходящегозимнего солнца. Мой подарок на свадьбу. Давай одевайся скорей, солнце упустим,нужный свет уйдет. Лева! Ну что ты стоишь? Вчера ведь договорились.

И они стали запихивать бывшего супруга вроскошную енотовую шубу и совать ему в руки клетку с петухом. Во двор вытащиликресло. Портретист начал снимать. Наконец все завершилось. Казик и Сонькаунеслись домой. Мишка устроился. Смогли и мы передохнуть.

Я устало вошла в спальню. Одеяло и подушку смоей кровати забрал Женя, идти за другими ужасно лень, и я устроилась надиване. Закрылась пушистым пледом, блаженно вытянула ноги и, сладко засыпая,подумала: «Даже в такой семье, как наша, бывают счастливые минуты». И тутпрозвучал жуткий Машин крик.

Я вскочила с дивана и полетела в спальню кдевочке. Туда уже неслись домашние и слуги, все разной степени раздетости.Почему-то из комнаты больше не раздавалось криков, только слышался вой Снапа. Вполном ужасе Аркадий, забывший про гипс и ловко бежавший на двух ногах, рванулдверь. Всей толпой мы ввалились в спальню и увидели Маню, сидящую на полу передбольшим ящиком. Не говоря ни слова, девочка показала рукой на что-то внутриящика. Мы подскочили, наклонились и, столкнувшись лбами, увидали чуднуюкартину. На мягком матрасике удовлетворенно жмурилась йоркширская терьерица.Рядом копошились пять малюсеньких комочков. Жюли родила своих первыхмопсотерьеров.