истории о пенисах и изображения пенисов, некоторые из них дошли и до наших дней. Исландский епископ Порлакур Порхаллссон (1133–1193) писал, что наименьшим позором для мужчины является «осквернение его уда нежной женщиной». Гораздо хуже, считал Порхаллссон, осквернение члена «собственными руками». Но самое ужасное, что мог сделать мужчина, — это «быть оскверненным другим мужчиной». По неясным причинам в этот рейтинг скверны попадает и сексуальный контакт с «деревом с дыркой». Епископ помещает его между онанизмом и однополыми сексуальными контактами. Не знаю, как часто средневековые исландские мужчины сношались с деревьями, но, очевидно, достаточно часто, чтобы эта практика заслужила упоминание. Возможно, именно благодаря ей в искусстве Западной Европы распространилась безумная тема фаллических деревьев[221].

Давайте перенесемся в середину XIII в., в город Масса-Мариттима на юге Тосканы{124}. В центре этого милого средневекового городка располагается, как водится, главная площадь. Ее украшает большой фонтан, струящийся чистой водой. Он величественно покоится в тени окружающих его арочных кирпичных стен. Жители города, взрослые и дети, наверняка прогуливаются у этого фонтана, наслаждаясь тенью и прохладой воды в жаркие летние дни.

На стене у фонтана — фреска. На ней изображено дерево, ветви которого согнулись под тяжестью плодов. Вы, наверное, уже поняли, к чему я веду. Да, на дереве растет по крайней мере два десятка набухших членов, каждый со своей парой яичек. Они свисают с ветвей, как фрукты, и торчат во все стороны среди россыпи золотых листьев. Как будто пенисов недостаточно для привлечения внимания прохожих, художник разместил в центре фрески пять жутких, но грациозных черных птиц.

Еще под раскидистыми ветвями фаллического дерева стоят девять женщин, одетых в темно-красные, небесно-голубые и оранжевые облачения. Почти у всех не прописаны лица (или эти участки фрески откололись). Только одна из них, одетая в золото, блаженно смотрит на дерево, держа в руках какой-то длинный тонкий инструмент и, по-видимому, собираясь снимать плоды.

Слева от нее другая фигура. Эта женщина одета в темно-красное платье, лицо ее опущено, как будто в молитве. Мрачность изображения подчеркнута двумя деталями: черная птица вот-вот сядет прямо этой женщине на макушку, а один из плодов дерева, кажется, торчит у нее сзади.

Еще две женщины, одна в синем платье, а другая в красном, вдвоем вцепились во что-то очень похожее на гигантский пенис. Они держат его над какой-то корзиной, при этом ухватив друг друга за волосы, как будто в драке[222]. Рядом с ними стоит красный стол с блюдом на нем, а на этом блюде, кажется, лежит плод с дерева (этот участок фрески плохо сохранился). В правой части фрески изображены еще четыре женщины, все светловолосые и грудастые. Над ними в воздухе парит S-образная змееподобная фигура неизвестного происхождения.

Если бы женщины на этой фреске собирали, например, яблоки, она выглядела бы как даже в некотором роде пасторальное и довольно реалистичное изображение бытовой жизни: перерыв на обед, борьба за самые спелые фрукты, птицы в саду. Но вместо яблок на дереве пенисы, птицы выглядят зловеще, а справа, кажется, большая змея, похожая на Чеширского Кота. Все это прекрасно умещается на поверхности размером 5 × 6 м и выставлено на всеобщее обозрение у городского фонтана Масса-Мариттимы. По крайней мере, было выставлено до того, как фреску закрасили. Снова ее открыли для публики только в конце XX в.

Что можно сказать об этом шедевре? Некоторые искусствоведы считают, что в изображении фаллического дерева воплотились еще не полностью отошедшие к середине XII в. в прошлое римские представления о половом члене как о защите от зла и обереге. Другие видят здесь намеки на библейский сюжет о Еве и Древе познания, предполагая, что загадочная S-образная фигура, парящая над женщинами, действительно изображает змею. Кто-то считает, что на фреске изображена смоковница, а инжир, как известно, символизирует женские половые органы, секс и разврат, что приводит искусствоведов к замечательному выводу: это «вагинальное» дерево, приносящее фаллические плоды.

Черные птицы, возможно, были дописаны позже. Общая атмосфера происходящего без них была бы скорее карнавальной, чем жуткой. И, кстати, фреска в Масса-Мариттиме — лишь одно из десятков средневековых изображений фаллического дерева. Возможно, когда-то поклонение фаллосу еще не было абсолютно неприемлемым для христианской церкви.

В одной рукописи XIV в. есть маргиналия, изображающая монахиню[223], которая собирает с похожего дерева фаллосы и складывает их в свою большую корзину. Рисунок подписан: «Бессмысленно сопротивляться зову природы. Ты не спасешься, даже если будешь жить, как святой. Так что лучше наслаждайся жизнью сейчас!»{125} Это намекает нам на то, что, по крайней мере, в этот период сбор фаллосов воспринимался как сюжет скорее веселый и связанный с жизнеутверждающим началом.

С тех пор как дети из Масса-Мариттимы резвились в тени у фонтана, глядя на фаллическое дерево, прошло около 200 лет. Все изменилось. Скорее всего, изображения женщины, самостоятельно выбирающей пенис, который ей нравится, заставляли глав католической церкви (воплощенный патриархат) нервничать, вызывая в них рвение святого Олафа и желание указать женщинам на их место. Мысли о женской самостоятельности и свободе в половых связях, которая ее сопровождает, вылились в четкую убежденность в том, что женщины замышляют какую-то чертовщину. Они в сговоре с Дьяволом. У которого гигантский неотразимый фаллос[224], [225].

Во всяком случае, так считали мужчины, занимавшиеся поиском ведьм во время инквизиции. До этого момента в средневековой Европе вообще любого человека можно было обвинить в колдовстве (в тех регионах мира, где все еще верят в магию, это до сих пор так). Но все изменила одна книга. Колдовство было объявлено женским делом. Теперь всех женщин следовало подозревать и бояться по одной простой причине: они воруют мужские пенисы.

Удар Молотом

В демонологическом трактате «Молот ведьм» (Malleus Maleficarum) все было изложено достаточно ясно. Автор писал его как руководство по обнаружению ведьм и доказательству их виновности. Трактат должен был стать настольной книгой инквизиторов[226]. Фаллическое дерево в Масса-Мариттиме искусствоведы описывают не иначе как «великолепное». «Молот ведьм» прославился как «самая разрушительная книга в мировой литературе». Разрушительная не только для женщин. Пока на сцене не появился Фрейд, эта книга причиняла мужчинам больше вреда, чем любой другой культурный фактор.

Впервые опубликованный в 1487 г., Malleus Maleficarum в течение следующих 200 лет продавался лучше, чем Библия: по всей Европе было распространено более 30 000 экземпляров. У книги было два автора — Генрих Крамер и Якоб Шпренгер, — но Крамер, кажется, играл ведущую роль в создании текста. Он был странным, очень