– Знаешь, Галя, – стараясь не вскипеть, проговорил он. – Мы с тобой зря тратим время. Зачем ты позвала меня сюда? Свой ответ ты могла бы сообщить и по телефону, а если тебе захотелось прогуляться невдалеке от места преступления, лучше бы ты поискала себе другого спутника. Я ухожу! Прощай! И давай с этой минуты предоставим друг другу полную свободу действий. Хочешь мстить мне – продолжай! Что-то подсказывает мне: ты останешься в проигрыше.

Девушка сжала кулаки и громко захохотала. Владимира бросило в дрожь. Он взглянул на ее исказившееся лицо с лихорадочно заблестевшими глазами, и ему захотелось немедленно бежать отсюда. Он повернулся и быстро зашагал по узкой тропинке.

– Стой! – приказала она. – Ты действительно не понял, зачем я пригласила тебя?

Сомова приближалась к нему, а он невольно отступал.

– Не понял, да? Значит, ты был и останешься дураком! Конечно, я не пойду в тюрьму, конечно, я не позволю Арсену навредить мне и при этом поквитаюсь с тобой. Зачем мы встретились на этом месте? Ты составишь компанию призраку Дианы, если привидения существуют!

В ее дрожащей руке появился пистолет.

– Сам прыгнешь или тебе помочь?

У Владимира пересохло во рту. Такой развязки не ожидали ни он, ни его друг!

А девушка подталкивала его к краю пропасти, как преступника – к электрическому стулу.

– Давай же!

Он бросил отчаянный взгляд на тропинку. Кругом не было ни души. Значит, сегодня закончится его земная жизнь. Она победила! Эта ненормальная женщина победила! Впрочем, разве он не виноват? Разумеется, виноват, только ее приговор гораздо суровее любого судебного приговора. Пистолет упирался в его взмокшую спину, из-под ног скатывались вниз мелкие камешки, словно прокладывая ему путь с обрыва. Гоголев закрыл глаза… Знакомый голос вернул его к действительности:

– Галя, опусти пистолет!

Она медлила лишь мгновение, и это позволило Владимиру очнуться и вырвать пистолет из цепких рук Сомовой. К нему на помощь уже спешил Арсен. Он видел, как приятель обезоружил убийцу, улыбнулся и бросился Владимиру на шею.

– Я не мог усидеть дома! Ну решительно все говорило о том, что она что-то задумала! Опоздай я на пару минут – и страшно представить… – Он повернулся к Сомовой. – Галя, пойдем с нами!

Она не шевелилась, напоминая статую. Легкий ветерок трепал ее светлые волосы.

– Что мы с ней будем делать? – поинтересовался Гоголев.

Арсен уверенно ответил:

– Сдадим в милицию. Кстати, я уже вызвал ментов по мобильному. У этой девушки не в порядке психика, и поэтому к ее бреду вряд ли отнесутся серьезно. Моя совесть чиста, Володя. Пора заканчивать эту историю! Пойдем, Галя. – Он попытался взять ее за локоть. – Все будет хорошо. Тебя вылечат, и ты начнешь новую жизнь.

Она оттолкнула его и закричала. Это был вопль боли и ужаса. Не глядя себе под ноги, девушка побежала по тропинке. Они бросились за ней. Она вихрем летела к тому самому месту, откуда столкнула Диану.

– Галя, подожди!

Сомова ничего не слышала. Она прыгнула вниз с такой легкостью, словно кто-то невидимый для них приготовил внизу спасительную сетку. Мужчины ахнули. Когда послышался удар от упавшего на камни тела, оба кинулись к обрыву. Наверное, так решила судьба: Галя лежала на том же месте и в той же позе, как и убитая ею Диана.

Арсен поморщился:

– Какая неприятность! Давай подождем милицию!

В этот день милиция не спешила. Впрочем, приехав, милиционеры не стали задерживать друзей. Авдолян считался далеко не последним человеком в городе, да и Владимир еще почивал на лаврах «великого писателя». Арсен рассказал следователю печальную историю одинокой девушки, которая потеряла ребенка от отказавшегося жениться на ней писателя и решила во что бы то ни стало отомстить ему. Гибель Галины сочли несчастным случаем, что вполне соответствовало истине.

На прощанье Авдолян похлопал Гоголева по плечу.

– За это время ты очень много пережил. Даю тебе три дня отпуска и приступай к своим прежним обязанностям в качестве моего заместителя.

Владимир ничего не ответил.

* * *

Через три дня Гоголев явился в издательство и постучался в кабинет Арсена. В руке он сжимал небольшой чемодан, на плече его висела битком набитая спортивная сумка. Увидев друга, Авдолян выпучил глаза.

– Куда собрался?!

Владимир улыбнулся одними губами.

– Прошу тебя, не перебивай. Просто выслушай меня, а потом говори все, что хочешь. Ты правильно сделал, дав мне три дня. Я провел их в раздумьях и принял решение: я уезжаю, Арсен.

Армянин рванул ворот рубахи.

– Уезжаешь?! После всего?! Да ты обязан отработать мне верой и правдой!

Эти слова не смутили Гоголева. Он знал: друг любой ценой попытается его удержать.

– Пойми, – произнес он как можно мягче, – этот город постоянно будет напоминать мне о том, какой камень лежит на моей совести. Я не смогу с этим жить.

Арсен взял себя в руки и проговорил:

– Куда же ты направишься?

– Домой, к родителям, – спокойно ответил Гоголев. – Квартиру я выставляю на продажу. Деньги будут, а насчет всего остального жизнь подскажет.

– Может, передумаешь? – сделал еще одну попытку Авдолян.

Владимир покачал головой.

– Черноморск постоянно напоминает мне о моих ошибках. Знаешь, Галя права в одном: я не получил никакого наказания за содеянное. Возможно, жизнь дает мне шанс все начать сначала. И я воспользуюсь им.

Армянин развел руками.

– Может быть, ты и прав. Писать-то хоть будешь?

Мужчина улыбнулся:

– И писать, и звонить. Ты останешься лучшим моим другом до конца моих дней!

Авдолян подмигнул:

– Говоришь о новой жизни, а в словах трагизм. Шагай веселее! Мне жаль с тобой расставаться, однако ты прав, дружище.

Они обнялись, дав друг другу слово обязательно встретиться, как только выпадет такая возможность.

Когда за Владимиром закрылась дверь, Арсен сел в кресло и задумался. Не поспешил ли товарищ с этим выбором? Нет, не поспешил, подсказывало ему шестое чувство. Теперь он все делает правильно. Он смело выходит на свою собственную дорогу. И – дай ему бог!