– Нет, спасибо.

– Тут был?

– Был. На выставке достижений культуры тысячелетия.

– Угу, на культуре у них бзик. Хотя ка’антхажи без бзиков вообще похожи на… на суп. Нет. Как это называется… Желе! Но тихие, почти не воевали…

– Из-за лени.

– Да ты шовинистическая сволочь.

– Это научный факт.

– Были бы они такие ленивые, не занимались бы искусством. Ты их стихи слышал?

– Э-э… странно.

– Вот именно! Сначала испаряется образ, а потом смысл! Привычное становится странным, в этом и суть.

– Что такое цеония?

– Черт ее знает, но плодоносит. А здесь был?

– Был. Там крупнейший архив, целый город…

– Там машинки боевые интересные, попрыгунчики. Автономные установки, маленькие, шарики такие. На движение реагируют. Я кое-какие детальки для рук позаимствовал.

– Судя по карте, ты был вообще везде.

– Ну, конечно, не везде, но… Ха! Вот эту планетку знаешь?

– Рамар, ты что-то ищешь? Помимо… оружия и стихов?

– А ты?

Тут Селес обнаружил нечто, упорно старавшееся ввинтиться в его личное ментальное пространство вслед за картой. Незваный гость оказался инфокапсулой какой-то странной конструкции. Пока Селес колебался, открывать ее или нет, Рамар тоже заметил настырную капсулу.

– Нет, не открывай! Не трогай ее! Выйди из поля! Вый-ди!

Селес послушно вынырнул в окружающую реальность. Псих сидел рядом, подергивая всеми шестью руками. Выражение лица у него было сосредоточенное и злое, глаза двигались под плотно закрытыми веками. Он воевал с инфокапсулой. Селес, воспользовавшись моментом, вытряхнул из головы разноцветную карту, рыбного философа, патологически религиозных масов, бэшианских бессловесных поэтов, левитирующие бомбы левитирующих бицефалов и прочую ерунду. Впрочем, философа он, подумав, все-таки оставил. Селес собирался задать Рамару массу вопросов, но тот сразу сбил нового знакомого с толку своими рассказами и наглядными демонстрациями. И особенно стихами. Рамар постоянно что-нибудь цитировал. Наконец Селес восстановил весь свой воображаемый опросник, а Псих открыл глаза и шумно выдохнул.

– Самонаводящаяся, – объяснил он и сделал паузу, явно ожидая, что Селес заинтересуется инфокапсулой с такими необычными свойствами. Рамар даже весь подобрался, готовясь дать отпор гостю, когда тот накинется на него с расспросами про капсулу. Но Селес твердо решил следовать намеченному плану и зашел с другой стороны:

– Зачем ты… играл с Айей?

Псих развел всеми руками – он подобрал совершенно другие слова, чтобы говорить о совершенно других вещах.

– Черт его знает, – честно признался он. – Весело было. А что с ней такое?

– В смысле?

– Ну, я с ней мало разговаривал, но… Что-то с ней такое… Какая-то она… такая… – Он снова развел руками, что при его количестве конечностей смотрелось очень красноречиво.

– Да… – Селес ненадолго задумался. – Пообщайтесь, может, ты поймешь. Я вот так и не понял…

– Пусть приходит, – обрадовался Рамар.

Селес постучался к Айе в ментальном поле, подождал ответа.

– В мирогенераторе, – ответил за нее корабль.

– Опять?

– Когда она уходила, я только проснулся. Не успел расспросить.

Селес задумался. До того как Псих показал ему карту, какая-то очень странная вещь не давала Селесу покоя, но теперь, вытесненная новой и бесполезной информацией, она ускользала и только изредка смутно мерцала на самом дне сознания. Когда она вспыхнула в очередной раз, Селес наконец вспомнил и поспешно спросил у Рамара:

– А где твой корабль?

– Корабль? – Рамар прищурился, явно не понимая, почему Селес интересуется настолько незначительными вещами. – Корабль где-то определенно есть… – Он щелкнул пальцами и громко, по-хозяйски скомандовал: – Тарантайка, голос!

Айа лежала на бескрайней кровати, прихватывая одеяло пальцами, морщась и поскуливая. У нее болел живот. Она даже представить себе не могла, что эта часть тела может так противно болеть и булькать.

– Конечно, – уютно рассуждал пристроившийся на краешке кровати человек. – Ты же штук десять съела. И что с тобой такое сегодня?

Человек привычными движениями насыпал в стакан какие-то порошки, взбалтывал их в воде, добавлял капли и снова взбалтывал. Наконец он протянул Айе стакан с мутной жидкостью и полную горсть капсул.

– Давай ты меня как-нибудь потом отравишь? – с подозрением глядя на его руки, предложила она.

– Давай ты потом будешь придуриваться? – в тон ответил человек.

Айа с трудом все проглотила и икнула. Человек удовлетворенно кивнул и погладил ее – не по голове, она успела отпрянуть, а по лежавшим на подушке волосам.

Буря в животе понемногу стала утихать. Айа закинула руки за голову и скептически посмотрела на человека – она уже почти привыкла к его лицу, как будто смазанному чьим-то огромным пальцем.

– Вот скажи мне – что тут не так?

Человек неразборчиво хмыкнул.

– Шиари сказали, что здесь что-то будет не так, и я это увижу, – продолжала Айа. – Они поймут, в чем причина моей дисгармонии, меня вылечат и наконец отпустят… Но ведь не так вообще все!

– Шиари? – почему-то насторожился человек. – Ты видела здесь шиари?

– Не здесь, – Айа в очередной раз ощупала шею и в очередной раз не нашла на ней свищевого отверстия. – Там. Неважно… Ты не любишь шиари?

– Мы это уже обсуждали, – человек снова стал звенеть ампулами на столике.

– Нет, ну должен же в этом быть какой-то смысл, – Айе нравилось рассуждать вслух, при человеке, который был частью ее личной выдуманной вселенной и даже не знал об этом. – Только скрытый. Глубоко. Как думаешь, это связано с антропофобией?

– С чем?

– У меня антропофобия.

– Может, мизантропия? – предположил человек – судя по голосу, он улыбался. – Или социофобия?

– Рыбки, снег, книги на полу… Инфопластик – это же книги, да? Я не могу их прочитать, и даже не потому, что не знаю язык, а потому, что смысл ускользает. Как твое лицо… Странностей уже навалом, правильно? А еще ты зовешь меня Анной, и вообще… Почему я – человек, а?