Собственная кровать казалась черной дырой, на дне которой предвкушающе скалились зубастые пушки. Кристина села в кресло, не решаясь даже снять покрывало. Она из остатков сил ругала себя последними словами, отлично понимала, что больше никто не вломится к ней домой, особенно сегодня, когда секта временно ушла в подполье, особенно после того, как Лещинский увешал ловушками подходы к квартире, особенно после того, как первое нападение провалилось… Понимала, но ничего не могла сделать. Еще лучше она понимала, что если пересилит себя и ляжет в постель, то так и не сомкнет глаз до утра. А утром благополучно сойдет с ума от невозможности спать.

У Лещинского там номер в отеле снят… Может, поменяться? Пусть ночует здесь, а Кристина поедет туда.

Или заставить его перетащить диван в ее спальню, чтобы был рядом?

Тьфу, какая ерунда. Кристина все сильнее чувствовала презрение к себе за подобную слабость. Не помогли бы здесь ни гостиницы, ни диваны. Только зелье против неврозов. Но вот беда — его требовалось принимать не менее пяти дней, чтобы получить хоть какой-то результат.

Еще, пожалуй, она бы успокоилась, если бы Лещинский спал вместе с ней. Даже заглоты не смогут вытащить из постели одного человека, не потревожив второго, правда?

Тоже ерунда. Он не согласится. Мало ему своего проклятия, чтобы еще носиться с полоумной ведьмой, которая не может справиться с нервами. Позор какой.

Тихо скрипнула, поворачиваясь, ручка двери. Кристина дернулась и подпрыгнула на месте.

— Простите, если помешал, можно открыть окно? — спросил Лещинский. Потом удивленно воззрился на Кристину. — А вы почему не спите?

— Не могу, — честно призналась она, поднимаясь с кресла. — Все время жду заглотов. Да, открывайте окно, чтобы им было легче влезть.

Лещинский ненадолго опешил, потом издал короткий смешок.

— Никто не влезет. Если заглоты и будут передвигаться по Городу сегодня ночью, то только в направлении ловушек. И я выставил дополнительные ловушки снаружи вашей квартиры. В конце концов, я в соседней комнате и замечу, если кто-то влезет, хотя это невозможно.

— Думаете, я не понимаю? — мрачно отозвалась Кристина. — Все в порядке, идите спать и открывайте окно.

— Конечно, все в порядке, — усмехнулся инквизитор. — Я вижу. Мы поменялись ролями, и теперь вы отказываетесь признавать свою проблему? Тогда придется бить вас вашим же оружием.

Кристина заинтересованно подняла голову.

— Бить меня? Это уже любопытно.

— Не знал, что вас волнует эта тема, — его усмешка стала шире. — Но я вообще-то о другом. Что сделать, чтобы вы не боялись? Состряпать магическую сигнализацию? Перетащить свой диван к вам в комнату?

Сигнализация. Кристина задумалась. Можно спать и знать, что магическая сирена взвоет истошным голосом, если в квартиру проникнет хоть один заглот… Ну да, заглот, которые отлично умеют глушить звуки. И даже если сигнализация вместо сирены устроит какое-нибудь локальное землетрясение, все равно черта с два это поможет.

— Ничего, — ответила Кристина. — Здесь нужно простое успокоительное зелье. Оно подействует, — она не сдержалась и добавила: — Дней через пять.

Лещинский покачал головой.

— Ну, больше я ничего не могу сделать. Не предлагать же спать в вашей постели.

— А почему бы и нет? — поинтересовалась Кристина. Хотя пять минут назад сама же отвергла эту идею. Он изумленно хмыкнул.

— Потому что вы переоцениваете мою выдержку.

Она уставилась на него, осмысливая услышанное. Он что, хочет сказать, что не сможет просто так спать рядом в кровати, не удержится и начнет приставать?

«Приставать». Пришедшее на ум обозначение рассмешило. Кристина сдержала неуместное веселье. Но от всего этого тело неожиданно окатило волной странного возбуждения, жаркого и почти нестерпимого. Хотя почему странного? Все укладывалось… в пределы нормы.

— Я думала, отсутствие выдержки — удел семнадцатилетних, — провокационно заметила она, пристально следя за взглядом Лещинского. — Мужчины постарше уже не реагируют так на всех женщин.

Он не оскорбился. Казалось, эта шпилька его развеселила.

— А я и не реагирую на всех женщин. Только на вас.

Кристина моргнула. У нее вырвался смешок.

— Почему вас это удивляет? — улыбнулся Лещинский. — Вы мне нравитесь. Вы меня привлекаете. Я вас хочу, в конце концов. Просто у любой выдержки есть предел.

Это было откровенно. Возможно, даже слишком. Откровенность выбивала почву из-под ног. Кристина помедлила, прежде чем найтись с ответом. Она просто не знала, что сказать. До сих пор он всегда был таким сдержанным…

…за исключением тех минут, когда целовал ее. И тогда ничто не говорило о равнодушии. Похоже, кто-то очень хорошо умел скрывать эмоции. Почему перестал сейчас?

Кристина догадывалась об ответе. Усталость. Лещинский ведь тоже устал. А в таком состоянии уже не оставалось сил на уклончивые ответы, тактичные отговорки, нагромождение лишней полуправды…

— Ну а если я не стану возражать? — после паузы сказала Кристина.

— Настолько боитесь заглотов, что готовы расплатиться честью за охрану? — глаза собеседника заискрились сдерживаемым смехом. — Да бросьте. Никто уже не нападет.

— Хорошего же вы обо мне мнения, — фыркнула она. — Ну а если вы меня тоже… привлекаете? Это так невероятно?

Лещинский усмехнулся. В этой усмешке было что-то непонятное. Немного недоверия, немного радости… и что-то еще, что сразу погасло, когда он склонил голову и шагнул к Кристине.

— Только не сейчас, — поспешно уточнила она. — Потому что если вы ляжете со мной, то я засну, как только коснусь подушки. Я устала. Надеюсь, вы не станете проделывать всякие непотребства с бесчувственным телом.

— Нет, — выдохнул он и сгреб ее в охапку. — Только с находящимся в полном сознании. Черт, Кристина…

Он прижал ее к себе и уткнулся лицом в волосы. Руки медленно скользили вниз по спине. Кристина замерла, тоже обнимая его. Замерла, хотя казалось, что она вот-вот взорвется от нахлынувших ощущений, тянущих в разные стороны. Гремучая смесь: зарождающееся желание и покой, страсть и безопасность. И еще усталость, которая делила все на два и не давала сполна насладиться древней игрой.

— Нам нельзя, — обреченно пробормотал Лещинский, не выпуская ее.

— Это еще почему? — спросила Кристина ему в плечо.

— Может быть опасно… Прежде всего для вас.

— Только не говорите, что в порыве страсти вы превращаетесь в чудовище, — нервно фыркнула Кристина. Хотя она бы не очень удивилась, если бы так и оказалось.

— Я ни во что не превращаюсь, просто… А, черт, уже не важно. Но они до вас не доберутся даже через мой труп, — прошептал он. Кристина почти не слушала. Она слышала только тембр, не вникая в слова. Какая-то опасность… Как будто сейчас нет опасности. Лещинский снова о чем-то умалчивал. Как всегда. И ей снова хотелось то ли пнуть его, то ли…