Богдан Сергеевич действительно обнаружился в холле. Он восседал на табуретке прямо в центре. Перед ним стоял мольберт. Руки инквизитора, одежда, волосы и даже лицо были перепачканы краской. Чуть поодаль за мольбертом неподвижно замерла Раечка, на голове которой живописной медузой раскинулся Злыдень. Когда собака пыталась сменить позу, он кусал ее за ухо.

На появление Кристины и Лещинского Богдан Сергеевич не отреагировал. Можно было подойти к нему вплотную и даже беззастенчиво пялиться, как он рисует — он лишь продолжал наносить на холст стремительные мазки. Картина получалась неплохой. Во всяком случае, собака на ней не походила на кота и наоборот.

— Вот! Вот видите! — закричала Лера, появляясь из коридора. — Он уже час так сидит!

— Лер, ты давно в ковене? — задумчиво спросила Кристина. — Прости, забыла.

— Ну… Лет пять, — опешила помощница. — Да, точно, пять. Как меня из магазина обуви уволили, так и получила магическую силу. А что?

— Ничего. Значит, господин П в последний раз появлялся больше пяти лет назад. Интересно, что его заставило объявиться на этот раз. Запомни, Лера, если встретишь на улице мужчину в темном пальто и в шляпе, не смотри ему в глаза. Это несложно, свою шляпу он так надвигает на глаза, что лица почти не видно. Но если приподнимет — пиши пропало. Если посмотреть ему в глаза, станешь вот такой, — она кивнула на Богдана Сергеевича.

Лера моргала. Лещинский заинтересованно прислушивался. Он наверняка знал о существовании господина П, но вряд ли сталкивался вживую. Это существо было уникальным и водилось только в Городе. Ну, может, еще в нескольких городах — в Токио, в Барселоне, в Париже… Тамошние ведьмы о нем не распространялись, но Кристина догадывалась. В столице таких точно не было.

— Каждый, кто попадает под влияние господина П, становится одержим идеей угодить господину П. А угодить ему можно только с помощью искусства. Картины он любит, музыку, стихи, книжки хорошие. Вот человек и начинает писать картины, музыку… ну и так далее. Только с господином П можно встретиться всего раз в жизни. Есть некоторые, кто утверждает, что можно увидеть его снова, и он одобрит твою картину или сонату, скажет «Превосходно!»… Ну или «Перфекто». Поэтому его и называют господином П. Мистер Перфекционизм, — усмехнулась Кристина. — Но лично я не знаю никого, кто сумел бы встретиться с ним повторно. Если вовремя не расколдовать, человек ударяется в искусство на всю оставшуюся жизнь. Айвазовский был из таких, Булгаков, Алексей Толстой… Да много их. Но им повезло, у них были врожденные способности. Если способностей нет, господин П их не прибавляет. И тогда жертва сходит с ума.

Лера с новым интересом уставилась на картину Богдана Сергеевича. Видимо, пыталась определить по ней наличие способностей.

— Ну, у него получается лучше, чем получилось бы у меня, — вынес вердикт Лещинский. — А долго расколдовывать?

— Не очень, — сказала Кристина и отправилась в свой кабинет за заряженными магией кольцами. Чары господина П были приставучими. Без дополнительного магического заряда с ними бы пришлось возиться часа три.

Но и с зарядом Кристине пришлось повторить узор четыре раза, прежде чем взгляд Богдана Сергеевича стал осмысленным. Узор был сложным и запутанным. Перед тем как его накладывать, Кристина долго листала тетрадь со схемами редких узоров, хранившуюся в ковене уже лет триста. Засаленные станицы перелистывались плохо. Время шло. Кристина нервничала. В довершение всего в офис явилась Дина со своим неизменным бокалом с коричневым напитком (да что у нее там за гадость?!) и начала заглядывать через плечо.

— Ух ты! Какая музейная реликвия! А кто ее составлял? А почему не оцифруете? А она точно старая? В одном сериале была такая книга, еще и с картинками, ее специально для съемок делали!

Кристина закатила глаза и постаралась ничего не слышать. Дина ребячилась, но за ее дурашливым поведением чувствовался стальной стержень. Она будто глумилась, намеренно стараясь казаться глупее, чем есть. Может быть, сейчас магия секты гипертрофировала эту ее склонность, позволяя лучше рассмотреть, а в обычное время Дина просто казалась легкомысленной и мало чем интересующейся дамочкой. Кристина знала таких людей и немного опасалась их.

После четвертого узора Богдан Сергеевич дернулся всем телом, поморгал и потрясенно уставился на картину.

Увидев, что он прекратил рисовать, Злыдень спрыгнул с головы Раечки, подбежал к нему и стал трогать лапкой за ногу. Инквизитор не обратил внимания.

— Что это за чары? — спросил он, вскакивая. — Кто… Какого черта! Вы позволили сектантам до меня добраться?! Я немедленно составлю акт! Где Семен Никитич? Пусть немедленно подошьет эту вопиющую наглость к общему отчету об инспекции… Да что за?..

Поняв, что его портрет никто не собирается заканчивать, Злыдень подпрыгнул и вцепился когтями Богдану Сергеевичу в бок. Тот с размаху опустил тяжелую руку, но за миг до того, как его прихлопнули бы, Злыдень растаял в воздухе, чтобы материализоваться на голове у жертвы.

— Мя-а-а! — пронзительно завопил он в ухо Богдану Сергеевичу.

— Ну хватит! — воскликнула Кристина. Котенок обиженно посмотрел на нее и красивым прыжком спикировал с головы Богдана Сергеевича на пол. — Господин П не может работать на секту, иначе он бы внушил вам сразу отправиться к ним и сдать всю информацию, какая у вас есть. Его вообще не интересует ничего, кроме искусства.

— Я должен найти его и допросить, а потом внести в отчет! — упрямо заявил Богдан Сергеевич. Кристина фыркнула.

— Ну попробуйте. С ним можно встретиться только раз в жизни, но вдруг вам повезет. Удачи в поисках.

— Заглоты, — напомнил Лещинский. — Богдан, пойдем, мы еще не проверили ловушки.

— Ах да, — спохватился тот. — Ладно, тогда поищем его после ловушек.

И они удалились. В холле стало тихо-тихо. Лишь Злыдень в углу шумно вылизывался, смывая с себя человеческий запах.

— Н-да, — протянула Кристина. — Лера, ты в роддом звонила? Что там с Ольгой Кириченко?

— Звонила! — вскинулась помощница. — И ничего. В смысле, они подняли архивы, и оказалось, что Кириченко действительно родилась и она обычный человек…

— Кто такая Кириченко и почему она должна быть необычным человеком? — заинтересовалась Дина.

— Сейчас посмотрим, — пообещала Кристина. — Придется с ней побеседовать. И я буду просить, чтобы вы пошли со мной.

— Да давай на «ты»! — панибратски сказала Дина уже на пятой минуте прогулки. Она блаженно подставляла лицо утреннему солнцу, прихлебывала из неизменного бокала и явно наслаждалась жизнью. Интересно, это побочный эффект той магии, которую наложили на совет высших, или свойство характера? Наверное, свойство. Богдан Сергеевич ведь сохранил и даже, кажется, приумножил свою мрачность и дотошность.

В музее оказался выходной. Ольга Ивановна отсыпалась у себя дома. Кристина позвонила ей и представилась следователем по делу о мошенничестве. «Я хочу побеседовать с вами в качестве свидетеля, — вдохновенно врала она. — Не под протокол, просто беседа. Будет лучше, если вы подъедете в музей. Мы раскрыли преступную группировку, глава которой прикрывалась вашими документами. Нет-нет, вас ни в чем не подозревают! Мы знаем, что вы не мошенница. Просто хотим кое-что уточнить». Кристина понятия не имела, как должен говорить следователь в такой ситуации, но Ольга Ивановна поверила и пообещала приехать в музей в течение часа.