– Полгода – это чересчур: эти парни мне нужны уже сейчас…

– Одновременное увольнение из рядов ВКС всей четверки обязательно вызовет подозрения и с достаточно большой вероятностью свяжет ее с планируемым устранением майора Салазара…

– Только в том случае, если они примут участие в этом самом устранении. И не будут иметь железного алиби… – усмехнулся Барни. – А если эдак за пару недель до сего события они подпишут стандартный контракт с оперативным отделом и реально прилетят на ОНИИК, то ни один даже самый въедливый следователь не сможет связать их с этим происшествием!

Взгляд Ковальски скользнул в сторону и на несколько мгновений застыл.

Дергать его ББ не стал: знал, что в таком состоянии Сержу лучше не мешать.

– Кстати, босс, а что, если Салазара пропустить по бытовухе? – додумав свою мысль, ехидно поинтересовался Ковальски. – Может ведь он увлечься какой-нибудь смазливой девицей, у которой очень ревнивый муж?

– Не «может», а должен… – ухмыльнулся Барни. Потом посерьезнел и добавил: – Главное, чтобы парни не уперлись и не потребовали личного участия – ведь они, как я понимаю, собираются мстить не за увольнение Ярослава Колпина, а за попытку похищения его сестры…

– Я смотрел запись беседы Горана Реджича с Игнатом Шепелевым и читал доклады психологов, которые анализировали личные дела всей этой компании…

– И?

– Наивных юношей с пылающим взором среди них нет… – усмехнулся Серж. – Им нужен результат. Поэтому они согласятся…

Других новостей у Ковальски не было, поэтому, уточнив пару мелких нюансов, связанных с претензиями МБ, Баррен его отпустил и, прислушавшись к своим ощущениям, решил пообедать.

Есть в одиночку не хотелось, идти в ресторан для руководящего состава – тоже, и он, выбравшись из-за стола, вышел в приемную.

Услышав шелест сдвигающейся в сторону двери, Бренда, работавшая с какой-то базой данных, удивленно выгнула бровь и, покосившись на виртуальный экран, тут же оказалась на ногах.

Поняв, что она пытается сообразить, куда это он собрался, Баррен решил пошутить:

– Кто-то говорил, что предугадывать мои желания несложно…

– Я…

– И о чем я думаю сейчас?

Мисс Тиндалл развела руками, отчего ее рубашка натянулась и еще четче обрисовала грудь:

– Сейчас – не знаю, босс…

«Не специально, – пару раз прокрутив в голове этот жест, заключил ББ. – Она пыталась ответить на вопрос…»

– Я проголодался. И решил, что хочу пообедать в приятной компании…

– И кого вы бы хотели видеть в своей столовой? – лукаво улыбнулась девушка.

«Хм… Действительно ведьма…» – мысленно усмехнулся Баррен, а затем почувствовал, что его настроение поползло вверх.

– Передайте мое приглашение… мисс Бренде Тиндалл! И скажите, что я буду очень рад, если она уделит мне часа полтора своего личного времени…

– Передала, босс! – в унисон ему ответила секретарь. – Мисс Тиндалл с удовольствием разделит с вами вашу трапезу…

Как ни странно, ни в голосе Бренды, ни в ее взгляде не промелькнуло и тени той радости, которую должна была почувствовать женщина, получившая приглашение на обед от любимого ею мужчины: мисс Тиндалл демонстрировала лишь ту степень благодарности, которую должна была чувствовать секретарша!

– Тебя не радует мое приглашение? – перейдя на «ты» и чуть-чуть напрягшись, спросил Барни.

– Почему вы так решили? – мгновенно почувствовав изменение его настроения, нахмурилась она.

Объяснять, что именно он хотел увидеть в ее глазах, было глупо, не отвечать на вопрос – еще глупее, поэтому, подумав, он решил сказать что-то среднее:

– Помнишь, ты говорила о том, что есть разные градации того, что мне нравится?

– Да, босс…

– Так вот, я бы хотел, чтобы во время обеда ты забыла и о той, и о другой. То есть стала самой собой…

Забыть об отношениях начальник – подчиненный оказалось здорово: атмосфера легкости, создаваемая Брендой, заставила его почувствовать себя совсем молодым и беззаботным. Таким, каким он был во время учебы в университете и первые девять лет семейной жизни. И на целых полтора часа заставила забыть о Миранде.

О чем они говорили? Да обо всем на свете: о музыке и литературе, изобразительном искусстве и театре, экстремальном спорте и морфинге. А еще шутили, подначивали друг друга и даже притворно обижались. Обходить какие-то темы вроде бы не старались, однако каким-то образом умудрились ни разу не коснуться прошлого, не напомнить друг другу о работе и о чувствах самой мисс Тиндалл.

Если бы не Оливер Сайкс, приславший очередные рабочие записи, то Барни, пребывавший в каком-то безвременье, не вспоминал бы о работе еще очень долго. А так, проглядев сопроводительный файл, он был вынужден вернуться в реальность и отправиться в кабинет.

Увы, стоило ему опуститься в кресло и вывесить перед собой виртуальный экран, как ощущение радости, оставшееся после общения с Брендой, куда-то испарилось, а на смену ему пришли сначала легкая грусть, а затем отчаяние и чувство безумного одиночества. Видимо, поэтому его рука открыла не почтовый сервер, а папку с семейным архивом. И, выбрав первый попавшийся файл, включила воспроизведение…

– Па-ап, а па-ап, а когда ты есе лаз показес мне Ладузную Бухту? – с трудом забравшись к нему колени и вцепившись в воротник рубашки крошечными пальчиками, спросила Миранда.

– Дня через три… – ответил он и, заметив, что дочка обиженно выпятила нижнюю губу, ласково потрепал ее по соломенным волосам: – Это место нужно смотреть в ясную погоду и перед самым закатом, чтобы увидеть не черные облака, а солнце, опускающееся в океан и заставляющее искриться и его поверхность, и небо…

– А там сисяс стласные облака, да? – забыв про обиду, спросила дочь.

– Да. И штормит…

– Столм не люблю… – сморщила носик Миранда. – Океан становица челным и осень злым. А исё он неплиятно блызгаеца пеной и сильно сумит…

– Вот поэтому мы дождемся, когда там прояснится, создадим тебе красивую эльфиечку и…

– Эльфиечку не хачу: они слиском класивые и какие-то нинастояссие…

– А кого хочешь? – донеслось со стороны веранды. – Троллиху?

– Я сево, на нее сем-то похоза? – грозно сдвинув бровки, поинтересовалась дочка. – Или ты опять сутис?

– Шучу, конечно! – появляясь в кадре, ответила Клаудия. И поцеловала сначала Миранду, а затем и Барни. – Чем вы тут занимаетесь?

– Папа показывает мне мил, котолый сделал для меня…

– Ллеваррен?

– Ага…

– И как, нравится?