Разглядывая глянцевые страницы кулинарных книг, легкоповерить в красивую ложь – цари и бояре на Руси испокон веков только и ели, чтоблины с зернистой икоркой, фаршированных по-хитрому гусей, гурьевские пироги ибелорыбицу. А уж любовь Петра Первого к перловой каше иначе чем странностями иболезнями великого монарха и не объяснишь.

Вот и жрёт новоявленная знать пищу хоть и вкусную, но жирнуюи тяжёлую, не мыслит вечера без спиртного, наивно отговариваясь – мол, на Русибогатые люди всегда так ели, и ничего, жили долго и счастливо.

Опасное, чреватое расстройствами желудка, ожирением печени инеэротичными складками на боках заблуждение!

Не надо путать еду праздничную, торжественную, дающуюрадость глазам и желудку, но позволительную не в каждый день, и пищу простую,будничную, полезную для здоровья, но при том не менее вкусную и возвышенную.Настоящая аристократия эту истину знала – потому и доживала до преклонныхгодов.

Мартин стоял у плиты и варил себе на завтрак рисовую кашу.

«Сарацинское пшено» нравится не всем. С детства отбиваютлюдям вкус к рисовой каше – горестному плачу малышей-детсадовцев вторят кислыефизиономии школьников, крепкие матерки неприхотливых солдат и тупаябезнадёжность смирившихся с жизнью отцов семейства, подъедающих закапризничающими детишками неаппетитное варево. Слипшаяся, клейкая, вывареннаябелая жижа в тарелке, порой украшенная вкраплениями подгорелой корочки, в целяхмаскировки распределённой по всей толще риса… ужасное, постыдное зрелище. Да,оно пробуждает в душе какие-то светлые чувства. К примеру, сострадание кнародам Юго-Восточной Азии, питающимся рисом с восхода до заката. Но и только.Ни на вкус, ни на пользу здоровью такая каша не идёт.

Немногим лучше обстоит дело с готовыми кашами в пакетиках ирисовыми хлопьями быстрого приготовления. Они уже испорчены до нас и хуже нестанут.

Нет! Такой рис нам не нужен!

Мартин отмерил двести миллилитров риса – обычнойсреднезернистой иберики, сорта демократичного и доступного любому работящемучеловеку. Была у иберики лёгкая тенденция к слипанию при варке, но при правильномприготовлении вполне преодолимая.

Мартин готовил кашу правильно.

Высыпанный в кастрюльку рис Мартин залил тремястамимиллилитрами кипятка. Вода, конечно, была не из-под крана, а из нормальнойпятилитровой фляги с питьевой водой. Это там, на пыльных тропинках далёкихпланет, Мартин готов был пить воду из козлиного копытца. Дома опускатьсянельзя! Эту истину всегда соблюдали английские джентльмены, отправляясь нестибремя белого человека, и в большинстве своём тоже жили долго и счастливо – еслине умирали от дизентерии.

Кастрюльку Мартин закрыл тяжёлой плотной крышкой и поставилна сильный огонь. Электрические плиты – для американцев. Они к синтетикепривычные.

Ровно три минуты каша бурлила на сильном огне. Мартинбдительно поглядывал, чтобы крышка не подскакивала и не выпускала драгоценныйпар. Но кастрюлька тоже была правильная и пар держала.

Через три минуты Мартин убавил огонь и поставил таймер насемь минут. Каша начала успокаиваться, вариться по-настоящему.

И последние две минуты Мартин позволил каше попыхтеть наслабом-слабом огне, уже не разогревающем, а лишь поддерживающем тепло.

Двенадцать минут – не так уж и тяжело, верно?

Выключив огонь, Мартин, разумеется, не стал снимать кашу сплиты и не открыл крышки. Он неспешно заварил чай – зелёный, очень полезный длялюдей курящих, недосыпающих и вообще ведущих бурный образ жизни. Да игармонирует он с рисом куда лучше, чем густой чёрный настой, который принятопить в «цивилизованном» мире.

В деле заварки чая, в том числе и зелёного, хитростей вродебы и нет. Берёшь хорошую питьевую воду, берёшь чайник правильной формы иразмера, споласкиваешь его кипятком, засыпаешь чай из расчёта одной чайнойложки на человека и одной – для чайника. Настаиваешь положенное время – оченьважно не дать чаю перестояться, особенно зелёному! И пьёшь.

Но чай капризен и куда сильнее, чем кофе, зависит от того,кто его готовит. В чайник, кроме обязательных ингредиентов, надо кластьчуть-чуть души. Вот тогда он получается. А некоторые знакомые Мартина хоть ииспользовали тот же самый сорт чая, заливали его таким же кипятком, отмеряливремя по часам – получить божественного напитка не могли! Увы, но это суроваяправда жизни. В таких случаях стоит пить «Lipton» и не мечтать о большем…

Дав каше настояться ровно двенадцать минут, Мартин открылкрышку. С улыбкой, как на доброго старого знакомого, посмотрел на рассыпчатую,но одновременно плотную кашу. Отсёк от пачки кусочек сливочного масла размеромс солдатскую пайку – тридцать граммов. Бросил поверх риса. И аккуратно размешалкашу ложкой – следя за тем, чтобы именно размешивать, но ни в коем случае нерастирать, не разминать.

Вот теперь можно было и приступать.

Счастливо улыбаясь – не всегда удавалось позавтракатьспокойно и в своё удовольствие, – Мартин съел тарелку каши, сам у себя попросилдобавки и сам себе её позволил. Выпил кружку душистого жасминового чая, налилвторую. И повернулся к окну, чтобы насладиться чаем спокойно и самоценно,наблюдая за текущей во дворе жизнью.

На улице было смуро. Последние годы погода испортилась – вчём некоторые не преминули обвинить ключников. Стали теплее зимы, стало жарчелето, но вот июнь окончательно превратился в месяц дождливый и холодный.

Вот и сейчас дождик ещё не накрапывал, но уже собирался.Немногочисленные хмурые ребятишки возились у качелей. Молодая мамашапрогуливалась с коляской, оценивающе поглядывая на малышей – будто заранееподбирала младенцу приятелей по играм. Выползли на белый свет старушки,тщательно пересчитали друг друга и заняли обсиженные скамейки у подъездов.Пожилой господин из соседнего подъезда открыл гараж-ракушку и придирчивоосмотрел свой антикварный «запорожец». Мартин мысленно присоединился к егоосмотру – он любил людей увлечённых, пусть даже сам не разделял их интереса.Сосед долго и в общем-то ненужно прогревал двигатель реликвии, потом выехал изгаража, сделал круг по двору и загнал машину на место. Любовно протёр стёкла,закрыл ракушку, открыл соседнюю – и укатил на новеньком «фиате».

Мартин пил чай и наслаждался жизнью.

Через десять минут он собирался позвонить Эрнесто Полушкинуи договориться о встрече.

Через десять минут Мартина ждал долгий и тяжёлый разговор,который надолго испортит ему настроение. Он был к этому готов.

Но пока Мартин пил чай, с лёгкой сентиментальностью наблюдаяза молодой мамашей – коляску уже окружили любопытные малыши, и женщина что-тоим вдохновенно рассказывала.

До звонка было ещё десять минут.

Каждый раз, приходя с подобными визитами, Мартин чувствовалсебя виноватым. Его напрягали истерики и слёзы, бессмысленные и несправедливыеобвинения, но более всего – собственная беспомощность. Невозможно утешитьчеловека, когда он узнаёт о потере родных и близких.