Правящие круги, при всем своем стремлении реформировать существующий строй, все же главной задачей считали сохранение Российской империи. Отсюда – и всевозможные охранительные меры, подчас просто бессмысленные. Но ведь Академия наук была государственным бюджетным учреждением, во многих отношениях зависящим от правительства. Поэтому позиция, занятая в данном случае академией и ее президентом, несомненно, заслуживает уважения.

Российские ученые во главе с августейшим президентом немало способствовали развитию и повышению уровня просвещения и образования. Но особую тревогу у них вызывало тяжелое положение в стране с женским образованием. Проблемы в этом вопросе накапливались десятилетиями, и к концу XIX века отставание России от ведущих западных держав стало вопиющим. Константину Константиновичу довелось столкнуться с этим неприятным фактом еще в самом начале своего президентства.

В сентябре 1889 года к нему обратился с письмом саратовский губернатор генерал-лейтенант А. Косич, который просил великого князя содействовать возвращению в Россию своей родственницы – ученого с мировым именем, талантливого математика Софьи Ковалевской. Получив в Германии образование и степень доктора философии, она в течение нескольких лет после возвращения на родину не могла найти работу по специальности. В ноябре 1883 года она вынуждена была уехать в Швецию, где вскоре стала профессором Стокгольмского университета.

Такая ситуация была, к несчастью, весьма характерна для России.

Константин Константинович, желая помочь светилу отечественной науки, обратился за консультацией к академику П. Л. Чебышеву, который, как он знал, поддерживал научные и дружеские контакты с Софьей Ковалевской. Но академик разъяснил в ответном письме великому князю, что, в соответствии со всеми действующими уставами учебных заведений Российской империи, С. В. Ковалевская, будучи женщиной, могла стать профессором лишь на Высших женских курсах. Естественно, при наличии там подобного рода вакансии. П. Л. Чебышев подчеркнул, что это «единственное для нее доступное» место во всей России. Но ведь в столице Швеции Софья Васильевна занимает очень важную и почетную должность – гораздо выше той, на которую может рассчитывать на родине! Поэтому вряд ли она вернется домой…

К великому сожалению, старый академик оказался прав. Софья Ковалевская так и осталась до конца дней на чужбине, отдав без остатка свой талант Швеции, а не России.

Драматизм ситуации заключался в том, что даже августейшему президенту Академии наук было не под силу решить вопрос о ее окончательном возвращении на родину. Но он сделал все, что мог: всячески способствовал тому, чтобы 2 декабря 1889 года С. В. Ковалевская была избрана членом-корреспондентом Императорской Академии наук по Физико-математическому отделению. В соответствии с академическим уставом ей было присвоено звание «иностранного члена-корреспондента».

Заботился великий князь Константин Константинович и о научных занятиях ученых, трудившихся в разных регионах страны, оказывая им не только научно-методическую помощь, но и материальную. Пример тому – выделение в январе 1900 года 470 рублей для выдающегося русского ученого К. Э. Циолковского, жившего в Калуге. Деньги предназначались для проведения им опытов, связанных с изучением сопротивления воздуха. 22 марта 1900 года на заседании Физико-математического отделения, проходившем под председательством президента, был зачитан ответ К. Э. Циолковского: он благодарил коллег за «знак доверия» и обещал закончить проводимые им опыты к осени 1901 года. Тогда же, подчеркивал ученый, он представит в Академию наук их описание, чертежи, таблицы и фотографии.

Такие живые, демократические связи с учеными, жившими в глубинке необъятной страны, были характерны для многих академических учреждений в описываемое время. Благодаря усилиям великого князя, направленным на распространение просвещения в широких народных массах, в настоящую исследовательскую работу нередко вовлекались и местные ученые, которые становились полноправными коллегами столичных академиков. Следует признать: совсем не случайно академик А. Измайлов назвал Константина Константиновича «человеком призвания» на посту президента Академии наук.

В течение многих лет каждый день великого князя Константина Константиновича был расписан буквально по минутам. Служба, многочисленные обязанности на посту президента Академии наук, обязательное посещение великосветских приемов и встречи с деятелями культуры, занятия поэзией, художественным переводом, игра на сцене, многочисленные путешествия по родной стране и миру, разраставшаяся год от года семья, наконец… Но хотя он и сторонился политики, всегда живо откликался на общественно значимые события, происходившие в России.

…Во второй половине XIX века студенческие волнения в Российской империи случались нередко. Но настоящая эпоха «бури и натиска» началась в 1899 году.

8 февраля студенты Санкт-Петербургского университета устроили акцию «против присвоения ректором функций полицейской власти»: во время проведения традиционного годичного акта ректора В. И. Сергеевича встретили свистом, шумом и криками, не дав ему произнести ни слова. По окончании мероприятия толпа студентов высыпала на Университетскую набережную, однако все выходы с нее были перекрыты полицией. Возбужденные молодые люди стали кидать в полицейское оцепление снежки, после чего эскадрон конных городовых врезался в толпу, опрокидывая и топча студентов.

Весть о побоище распространилась по городу с быстротою молнии. На следующий день в университете состоялась сходка, на которой более двух тысяч человек проголосовали за закрытие университета до тех пор, пока правительство не даст гарантии соблюдения впредь прав человеческой личности. Вскоре к забастовке присоединились студенты еще четырнадцати столичных высших учебных заведений, в числе которых была даже Духовная академия. Позже к ним решительно примкнула и лучшая часть студенчества пяти московских и девяти провинциальных высших учебных заведений. В связи с этим в листовке организационного комитета Санкт-Петербургского университета от 4 марта 1899 года отмечалось, что, благодаря единению студенчества, «удалось в две-три недели добиться фактического закрытия всех без исключения учебных заведений России с их тридцатитысячным составом учащихся». Активисты забастовки подчеркивали, что подобная акция была «протестом против царящего в России произвола, единственную гарантию против которого мы видели в законе и его неприкосновенности».

Этим событиям, потрясшим страну, великий князь Константин Константинович уделяет немало страниц дневника. И что самое главное – он, крупный государственный чиновник, целиком и полностью на стороне учащейся молодежи.

В эти дни академики А. С. Фаминцын и Н. Н. Бекетов подают Николаю II письмо, в котором просят защиты для студентов, и умоляют великого князя устроить им аудиенцию у императора.

Константин Константинович тут же посылает их прошение царю. И вскоре приходит ответ: «Могу принять их завтра в 2 /2».

Но письмо двух академиков, поддержанное великим князем, не возымело действия. Значительное количество студентов было выслано из крупных городов. Константин Константинович пишет, что эти высылки производятся «крайне бестолково, без достаточных оснований и безо всякой вины… Так больно и обидно!»