джинсы, чтобы осмотреть рану на ноге. Затем отказались от госпитализации и вернулись спустя два часа. Если бы не интерны, все – летальный исход. И теперь вот это. «Нам посоветовали в интернете обезболивающее, раз вы о нем не знаете, мы найдем другого врача», – передразнил он писклявый голос. – Да пожалуйста, я никого не держу, только не покупайте ту дрянь из «цветка редкого амазонского папоротника». А то, что у вашего сына асептический некроз кости, потому что он дни и ночи проводит на футбольном поле в надежде, что им будут гордиться, и одними таблетками тут не обойдешься, потому что ему уже показана операция, – это я специально придумал? «Постельный режим и костыли – да вы с ума сошли». Черт возьми, он сохранит способность ходить!

Все еще пылая гневом, он высыпал на тарелку готовый плов и сунул в микроволновку, с грохотом захлопнув дверцу.

– Извини, – пробормотал он, покосившись на Фаину. – Ненавижу, когда такое происходит. Разумеется, я понимаю опасения этой девушки. Но такие операции не редкость, и у нас в отделении их уже делали, и успешно. Ощущение, что люди хотят лечить все на свете одной силой мысли, а нам просто нечем заняться, нет бы кого вскрыть. Надеюсь, они все же согласятся на операцию.

– Случаев, когда она заканчивалась успехом, действительно много. Тяжелее всего приходилось, когда люди еще не знали, с чем столкнулись. Обстоятельства просто складывались не в их пользу.

Фаина опустила взгляд на свою кружку, украшенную изображениями скачущих лошадей. Родители привезли ее из какой-то давней семейной поездки к морю, и после продажи их квартиры Матвей забрал кружку себе.

– Я вспомнила историю о мальчике, с которым случилось то же самое. Его звали Стефан, и он мечтал, что будет разводить лошадей вместе с родителями, но со временем с трудом мог сидеть в седле из-за боли в ноге. Никто не знал, что с ним происходит, даже лекари. Родители думали, это сглаз, братья – что он притворяется, и он терпел боль, сколько мог, пока не стало слишком поздно. Их дело вскоре пошло на лад, и все поверили, что Стефан принес себя в жертву ради семьи.

– Боже мой. Почему его не отвезли на рентген, когда он начал жаловаться на боль?

– Дело было в пятнадцатом веке, – пояснила Фаина без тени насмешки. Матвей вздохнул – он забыл, что сперва нужно было уточнять время жизни человека, которого они обсуждали. – А вторая история – про юношу по имени Эрик, который хотел стать инженером. Его дядя был врачом и вовремя привел его на осмотр к коллегам, когда он стал жаловаться на боль. После операции он прожил еще очень долго и успел отлично показать себя и в выбранной профессии, и в плавании. Но это, правда, было всего несколько десятилетий назад. Он и сейчас любит мастерить детям красивые игрушки, – не без удовольствия добавила Фаина.

– Как хорошо, что его дядя не слышал об амазонском папоротнике, – пробормотал Матвей.

Фаина хихикнула в ответ, с довольным выражением сделав глоток травяного чая. Матвей заметил, что она заваривала что-то новое каждый день, явно чувствовала себя у него дома все увереннее. Вынув тарелку из микроволновки, он сел рядом и посмотрел на нее.

– Такие рассказы не считаются вмешательством в мою работу?

– Это же просто истории. Может быть, они вообще ничего не изменят и мать мальчика так и будет искать других врачей, – пожала плечами Фаина. – А может, она вернется и даст согласие. Операцию в любом случае будешь делать именно ты, а не я.

Матвей улыбнулся впервые за весь вечер.

– Значит, если я захочу узнать больше о том или ином заболевании, я смогу к тебе обратиться?

– Сможешь. Если у меня будет ответ, я его дам.

Помолчав, Фаина вдруг спросила:

– Ты можешь ответить и на мои вопросы?

– Какие? – с удивлением спросил он. – Что такого я могу знать?

– Чем больше проходит времени, – задумчиво призналась она, – тем больше я думаю о том, скольких жертв можно было бы избежать, если бы врачи прошлого знали то, что знаешь ты и твои коллеги сейчас. Что может случиться в человеческом теле – порой загадка и для меня. К примеру, эмфизема легких. Артроз. Ганглий. Ты бы узнал их сразу?

– Сперва, конечно, нужно было бы провести исследования, – отозвался Матвей. – Но симптомы я знаю и думаю, что понял бы, что к чему.

Он не ошибался, когда решил, что медицинские книги не причинят Фаине неудобств. Они пробудили в ней любопытство к его работе, а поскольку разговаривать с живыми людьми ей доводилось лишь раз в год и ограниченное количество времени, обрести постоянного собеседника, который к тому же не боялся ее, оказалось в новинку, и она решила использовать этот шанс. Время от времени они вели беседы о внутренних органах, переходя с латыни на обычный язык не задумываясь, и она, обладая поистине бесконечной памятью на недуги и болезни, загадывала ему все больше загадок из прошлого.

О каких-то редких синдромах и болезнях Матвей уже читал и угадывал их по перечисленным ею симптомам, для каких-то набрасывал планы операций прямо на ходу, водя руками в воздухе вдоль воображаемых органов и страниц атласов. Фаина не давала ему ни одной подсказки, задавая уточняющие вопросы, без злорадства, но с искренним любопытством к его знаниям. Это было похоже на поединок, где они могли угадать движения друг друга, игру в шахматы, где каждый по очереди делал ход. Когда у Фаины их уже не оставалось, в ее глазах мелькало что-то похожее на гордость, а Матвея посещало странное желание пожать ей руку, как после реальной партии. Он начал строить планы новых статей о необычных случаях, вдохновляясь рассказанными ею историями, документальное подтверждение которых можно было найти в библиотеках или библиографиях других врачей. Несколько раз он спасал пациенту жизнь, вовремя вспоминая об их поединках и предотвращая внутренние кровотечения, пока его коллеги занимались другими органами. Все благодарности и похвалы за спасение родных и друзей, которые они получали, он относил и на ее счет, хотя Фаина бы никогда их не приняла. Он убедился в этом, когда рассказывал ей об успешной операции мальчика с некрозом кости.

Впрочем, иногда после успешных операций Матвею приходилось иметь дело не только с благодарностями. Однажды днем он пришел в приемный покой, чтобы поговорить с сестрой девушки, пострадавшей в утренней давке в метро, когда на него едва не налетел разъяренный мужчина. Он бросился к сидевшему на скамейке у поста медсестры подростку и схватил того за грудки. Матвей вспомнил, что