Он небрежно бросил клюшку на траву.

— Может, еще бритвочкой побалуемся? Операцию пластическую, а? Или знаешь чего? Мы вообще сейчас в другое поиграем! В человека-факела! Жиры будем сжигать!

Я охнул от ужаса, глотнув бензиновых паров из кляпа.

Алан чиркнул сразу несколькими спичками, и они загорелись бледным в дневном свете пламенем. Прикрыв огоньки ладонью, он поднес их к тряпке, торчавшей у меня во рту. Полыхнуло белым. Лицо опалило невыносимым жаром, в нос ударил запах собственного горящего мяса. Наконец Алан вышиб кляп у меня изо рта и с хохотом затоптал огонь. Я заорал, за что получил кулаком под ребра.

— Ну все, босс, говори давай, пока я совсем не рассердился. Где деньги?

Лицо жгло так, как будто из меня до сих пор торчала горящая тряпка. Я взревел от боли:

— Не знаю!

Алан ущипнул меня за покрытую волдырями щеку. Боль была просто невыносимая. Он закрыл мне рот ладонью, чтобы заглушить крик.

— Где Лиз? — обливаясь слезами, провыл я.

— Лиз по магазинам ходит. У нее, кстати, депрессия прошла: она же на развод подала наконец… Да и я ей вчера разика два кинул. Ну ладно, все, колись, куда деньги мои дел?

— Не знаю я про деньги.

— Ну хватит валять дурака, босс. У тебя мой ключ в кармане был. И в спальне у тебя всякие вещи интересные…

Он сунул мне под нос мятый листок. Это было какое-то письмо, я успел рассмотреть логотип швейцарского банка.

Алан резко отдернул руку с письмом и поджег его. Черные хлопья упорхнули с ветерком.

— Все, босс, тю-тю твои доказательства. Долго же я его искал: весь дом пришлось перерыть. Времени из-за тебя потерял уйму. И женушка твоя мне, между прочим, тоже надоела уже дальше некуда. Так что гони на бочку мои полсотни… Нет, ты что, правда думал, что будешь теперь меня всю оставшуюся жизнь доить? Пожадничали вы с Кейт, пожадничали. После кино-то надо было уже и уняться…

— Мы с Кейт?!

Алан поторопился с выводами, как и я в истории с Клэр.

— Да, вы с Кейт, голубки хреновы. И не придуривайся: ты, конечно, больной, но не настолько… У нее даже телефон мой в кармане был. Я что, думаешь, не знаю, чем вы там на своих консультациях занимаетесь? Да я видел, как вы у нее перед домом целовались!

Он засветил мне кулаком в лицо.

Я очнулся мокрый — Алан поливал меня из садового шланга.

— Слушай, может, и розы заодно опрыскать? Ох, люблю я эти дела садовые…

Так. Надо взять себя в руки. Не паниковать.

Меня трясло.

— Слушай, если ты сейчас остановишься, получишь только пару лет, — сказал я. — А иначе ты просто кого-нибудь прикончишь в конце концов и тогда уже на всю жизнь сядешь.

— Да плевал я на вас! — проскрипел он. — Из-за вас двоих я девушку любимую убил…

Я похолодел. Если он убил Клэр, терять ему уже нечего. Я оглянулся на поле для гольфа в надежде, что кто-нибудь слышал его крики.

Алан ударил меня по лицу, прямо по голому мясу.

— На меня смотреть, тварь! Ты что, думаешь, я тебя убить не смогу? Да ты мне никто! Никто!

Он орал и бесновался. Я знал, что надо любой ценой разговорить его, протянуть время. Единственная надежда — что Лиз придет или приедет грузовик с экологически чистым мясом.

— А тюрьмы не боишься?

Алан усмехнулся:

— Я думаю, в полиции быстро все поймут…

Я тупо уставился на него. Он рассмеялся:

— Мне Лиз сказала, что ты свои таблетки бросил. И вообще, как я понял, ты еще неделю должен был в больнице лежать. Так что ты у нас беглый псих…

— Хочешь Клэр на меня повесить? Не выйдет: у меня мотива нет.

— Да ты на ней сдвинулся. Даже Робсону рассказывал про эти свои фантазии с изнасилованием. И на людей ты бросался при свидетелях…

С безумным блеском в глазах он достал из кармана лезвие, развернул бумажку и обернул острую сторону, чтобы было за что держаться. Я сделал вид, что не замечаю его приготовлений.

— А Кейт с Тони? — заикаясь, спросил я.

— Тони тебя предал, с врачихой ты спал. Еще две жертвы. Дело ясное, даже Робсон сообразит. Убил всех в припадке, дом поджег, а потом раскаялся и наложил на себя руки. И все, простенько так.

А может, он и прав, может, и правда все ему с рук сойдет.

У него за спиной Тони выдирался из пут, и вроде даже не без успеха.

— Все, хорош. — Алан дернул веревку, до крови резавшую мне запястья.

— Скажешь или нет где деньги? — Он поднес мне лезвие к горлу.

— Зачем тебе деньги? — сквозь стиснутые зубы выдавил я.

— Чтобы полиция их по серийным номерам не проследила. Мне ведь пришлось их через Лондонский банк получать. Ты же мне времени не дал с Женевой связаться, сука тупая!

Он снова врезал мне по лицу, и на несколько секунд все в мире удвоилось.

— Деньги где? Ты ведь их где-то тут припрятал? У Кейт на квартире их нет — это точно… Кстати, удачно получилось: ищу деньги — а тут она заходит. Вместе смыться намеревались, да? Псих и его врач — очень даже…

Тони вскочил и со связанными руками зигзагами побежал к дому, как индюк сережкой, мотая окровавленной челюстью.

Алан подхватил клюшку и пустился в погоню. Тони поскользнулся на дорожке, и Алан налетел на него, молотя клюшкой. Тони беспомощно дергался под дождем ударов. Я изо всех сил заорал: «на помощь!» Алан бросился ко мне и с размаху всадил мне в ребра клюшкой. Я сложился пополам, мучительно всасывая кислород.

— Молчать, сука! — прорычал Алан.

Я задыхался, каждый крошечный вдох отзывался дикой болью. Тони лежал неподвижно.

Только бы он не умер, Господи, только бы Лиз вернулась и подняла шум…

Ребра болели невыносимо, но прекратить беседу с Аланом значило подписать всем нам смертный приговор.

— Ничего у тебя не выйдет, даже если ты деньги найдешь, — прохрипел я, съежившись у корней березы. — Их ты убьешь, хорошо. А что ты со мной делать будешь? Самоубийство сымитировать — это, знаешь ли…

— А мне имитировать не надо будет. Ты обгоришь. Решат, что ты сам в огонь бросился. Правда, сначала тебя, конечно, придется убить, но я способ знаю незаметный.

— Что это еще за способ?

Алан сунул руку в карман своих серферовских брючат и вытащил моток струны. Присел на корточки рядом со мной и с довольной улыбкой показал его мне:

— Знаешь, что это такое? Струна от пианино. Я кончик вот тут заострил, потом воткну его тебе в сосок — и до сердца. Но — аккуратненько, ребра тебе не поцарапаю, не волнуйся.

Он защипнул мне пузырящуюся кожу на щеке и крутанул. От боли я впал в истерику.