тихий шелест, чудище со светящейся грудью и глазами начало медленно обходить карету, и я последовала его примеру, двигаясь в противоположную сторону. Так мы обошли карету, и он снова остановился у двери. Внезапно раздался далекий крик, что заставил суртура вскинуть голову в мою сторону. Я практически вросла спиной в карету, мысленно приготовившись к бою. Надеюсь, мне удастся сделать это тихо, иначе сюда сбегутся все суртуры с округи. Однако суртур, услышав крик, резко сорвался с места и побежал за путниками, что недавно проехали.

Эмет тут же прибежал и схватил меня за руку, а после практически затолкал в карету и забрался следом. Я села рядом с Колумом, а охотник напротив, рядом с королевой. Тут так мало места, что мои ноги оказались зажаты между ног Эмета.

— Это что было? — спросила королева Гвиана.

— Суртур, — ответила я. — Видимо, вы правы, дверь кареты остановила его, и он не напал.

— Почему он не напал на вас? — спросила королева.

— Что-то или кто-то привлек его внимание, — сообщил Эмет.

Я посмотрела на него и хотела спросить, почему он так сильно за меня испугался, но не решилась.

Остаток ночи прошел тихо. Суртуров больше не было, как и путников или преследователей. Это и радовало, и настораживало одновременно.

Наутро мы оставили карету и снова отправились в путь, да так быстро, насколько это было возможно, и уже в середине дня оказались в огромном городе, что находится у подножия скалы, на которой расположился внушительный Старый замок равков.

20. Аргос

«Отец решил, что магов и равков достаточно, они жили мирно и процветали. Больше не было смысла создавать новых существ. Но Матерь воспротивилась и создала под стать себе сильных духом и безгранично самостоятельных ликанов. Однако она не учла, что ее силы было недостаточно, их оказалось слишком мало для создания достойных ликанов, и они стали камнем преткновения на Мэроу. Зная, что Матерь — единственная их создательница, ликаны считали, что только они должны существовать и править Мэроу. Их мысли не изменились даже после кровавого дня.

Отец, в свою очередь, создал хоттов, чтобы они были его глазами и ушами среди посредников Матери. Отец их сделал маленькими, юркими и даровал долгую жизнь.

Шло время, Мэроу расцветал, начали появляться первые поселения, первые семьи и их устои. Но существа держались отстраненно, они все были до невозможности разными и не понимали друг друга, и спустя время Матерь создала людей, тех, кто должен был служить и подчиняться, она искренне верила, что именно люди смогут сплотить существ воедино.

Отец наблюдал за всем этим со стороны и видел, что люди не стали оплотом мира на Мэроу, а стали рабами, и это ему не понравилось. Отцу было больно видеть, как прекрасные создания изменились, в них стали появляться алчность, злость, жажда власти и жестокость. Доброта, любовь и милосердие ушли из Мэроу.

Отец больше не мог смотреть, как его детище стало отвратительным, и он ушел в воду, откуда и появился очень много лун назад. Матерь не смогла справиться с творениями в одиночку, она старалась, но ее магии было недостаточно. После она смирилась с тем, что Мэроу никогда не будет прежним, и вернулась в огонь, в обитель, где сама возродилась.

Существа остались покинуты, и именно тогда все их пороки стали явны и разрушили Мэроу до конца.

Каждую седьмую луну Матерь возвращалась на Мэроу, и с каждым разом увиденное пугало ее все больше. Они сотворили монстров, что стали уничтожать друг друга.

Кровавый день настал.

Была Великая война. Погибли многие. Никто не выиграл.

Книга Матери и Отца гласит: ‘Именно тогда смешалась магическая кровь и со временем высших созданий не стало’ — однако они остались и по сей день живут на Мэроу.

Матерь плакала огненными слезами, и Отец услышал ее боль. Вернулся на Мэроу и наказал существ «словом». Давший его не сможет забрать обратно, а если не выполнит обещанное, то ждет его гибель. Именно вера в «слово» и боязнь смерти вразумили оставшихся существ.

После этого Мэроу стал отстраиваться заново. Существа разделились, но спустя время снова смешались.

И все было терпимо. Пока не случилось нечто ужасное. Кроме хоттов, никто не приносил больше молитвы и дары Матери и Отцу, и разгневалась Матерь, и вышла из огня, и привела с собой суртуров, что по сей день истребляют Мэроу, проливают кровь и убивают всех существ.

Отец, вернувшись на Мэроу, содрогнулся от увиденного и из последних сил сотворил новых существ, тех, что будут уничтожать чудовищ Матери, и назвал их охотниками».

(Книга Отца и Матери. Новый завет. Глава 2)

Стоя у подножия скалы, что плавно переходит в огромный черный замок, я испугалась. А что, если здесь нет Аргоса? Что, если я иду по следу призрака? Я поверила словам лжеца и приняла дар — деревянную птицу, и следую пустой вере до сих пор. У меня не будет времени, чтобы искать Аргоса в другом месте. Времени хватит лишь на обратный путь, не более того.

Я, Эмет, Колум и Гвиана стояли и смотрели на внушительные и совсем не магические ворота. Они старые, но крепкие. Сам замок являет собой жуткое зрелище. Очень высокий, его острые пики уходят в редеющие облака. Черный камень наводит жуть, а овраг вокруг замка кишит белыми змеями. Ворота были открыты, а сама створка лежала через овраг, создавая устойчивый мост. Темные кованые цепи были плотно натянуты и готовы подняться вмиг, если враг покажется рядом. У входа на территорию замка стояли шесть равков и проверяли каждого, кто входил во внутренний двор Старого замка, но вообще не обращали внимания на тех, кто покидал его.

Город за пределами защитных стен жил бурной жизнью. Конечно, основное население — равки, но также есть люди и хотты. У всех свои дела. Кто-то куда-то идет. Постоянно проезжают повозки, некоторые из них следуют в замок, но равки внимательно обследуют каждую.

— Есть другой вход? — спросила я.

— Нет, — ответили хором королева и Эмет.

— Должен быть. А если на замок нападут? Куда-то же должен спрятаться король.

— Король не будет прятаться в случае нападения — он первым выйдет на бой, — с долей грусти ответила королева.

— Тебя точно заметят. Да и вероятность, что эти воины пропустят двоих охотников, ничтожно мала, — размышляла я вслух.

— Но если что-то случится у ворот замка, то мы сможем проскользнуть