Наливайте вина гостям, — обратился он к Мамуке и Элгуджи. — Пусть никто не будет обижен за моим столом и пусть здесь ни у кого не пересохнет во рту.

Ребята работали в поте лица, поднося гостям кувшины с винами. Видно было, что они очень. уважали дядю Ушанги и его слово для них закон.

«Уважают старость на кавказской земле», — подумал Савелий, а вслух спросил у одного из гостей:

А по какому поводу праздник?

Почему собрались? — задумался гость. Затем просветлел и ответил: — Просто так, дорогой! Всегда так собираемся, когда хорошее настроение и работу закончили.

Дядя Ушанги поднялся, держа в руке старинный рог, инкрустированный серебром. Разговоры за столом смолкли, все смотрели на тамаду.

Много лет назад, — степенно начал дядя Ушанги, — мой отец привел меня во–о-он на ту поляну. Я был тогда совсем маленький, не выше моего ишачка. — Гости за столом заулыбались. — Мы стояли и слабый ветерок обдувал нас. Был такой же тихий вечер, как сегодня. Отец обвел рукой наши горы, от снежных вершин до глубоких ущелий, и спросил: «Сынок, что ты видишь?» «Горы, отец, горы!» — ответил я. Отец задумчиво погладил по моей глупой молодой голове и сказал: «Ты видишь людей, сынок. Знай, что люди никуда не уходят. Они превращаются в камни, а из камней сложены горы. Горы, как люди, помнят все — и обиду, и благодарность. Береги горы — это все, что у тебя есть». Так сказал мой отец. А потому давайте выпьем первый глоток за тех, кто всегда с нами, за нашу родину — за наши горы!

Выпили и принялись за еду. Савелий смотрел на стол и не знал, с чего начать.

Элгуджи пришел на помощь:

Ешьте все, что понравилось глазу, батоно Сэм! Вот соленые баклажаны с орехами, фасоль с мацони, свежий сулугуни с мятой. Попробуйте вот этот печеный лук с ореховым соусом. А вот — чахохбили из молодого барашка, хашлама, чанахи, сациви… — перечислял он красивые названия.

Савелий ел все подряд и все ему нравилось.

После десятого тоста к столу принесли дымящийся шашлык. Стало шумно и весело. Все говорили одновременно. Савелий увидел, как старики взяли зурны, и за столом мгновенно замолчали. Словно подчиняясь невидимому сигналу с неба, зурначи разом завели протяжную мелодию. Над горами поплыл грустный мотив. Этот мотив так подходил горам, что Савелий слушал, словно завороженный.

Что у вас говорят о чеченцах в Панкисском ущелье? — тихо спросил Савелий дядю Ушанги, когда смолкла музыка. — Их здесь много?

Есть чеченцы, как не быть! — откликнулся дядя Ушанги. — Но тут не только сами кистинцы живут. И кроме села Дуиси, самого большого, тут еще шестнадцать сел. В пяти селах живут чеченцы–кистинцы, а в четырех — осетины. Правда, как нахлынули чеченцы–беженцы да эти разбойники, осетины стали уезжать. Чеченцы занимают их опустевшие дома.

А в остальных селах кто живет? — спросил Савелий.

Мы живем, грузины, хевсуры, — ответил дядя Ушанги.

В Дуиси вы часто бываете?

Нет. Что там делать? Ваххабиты в селе новую мечеть построили. Они там хозяева, — с грустью сказал дядя Ушанги. — Стоит кому из нас в селе появиться — на нас смотрят нехорошими глазами. Нет, не нападают. Но могут. Может, ждут сигнала…

А вас они не трогают?

Нас нельзя трогать, — сурово произнес дядя Ушанги, и глаза его по–боевому заблестели. — Никто тогда из ущелья живым не выйдет, если нас тронут. Входы–выходы завалим — все они с голоду помрут.

А бандитов много в ущелье?

Кто их знает… — Дядя Ушанги задумался. — Когда Тбилиси объявил, что начинается спецоперация против чеченских террористов, так многие из них бороды сбрили. И теперь так: днем — беженец, ночью — бандит…

А за счет чего они там живут? В поле работают?

Какая там работа! — отмахнулся дядя Ушанги. — Они подбирают еду, которая с неба падает.

Савелий недоумевающе посмотрел на Мамуку. Тот отвлекся от шашлыка и пояснил:

ООН присылает самолеты с гуманитарной помощью: мука, фасоль, кукурузное масло… Основное занятие местного населения — стоять на деревенской площади и требовать, чтобы их немедленно отправили в какую‑нибудь страну получше, только бы не возвращаться обратно в Россию.

Савелий вспомнил слова командующего внутренними войсками Грузии, когда тот напутствовал иностранных корреспондентов, направлявшихся в Панкисское ущелье:

«Мы ущелье полностью контролируем. Террористов там нет, «Аль–Кайеды» там нет. Есть бандиты, воры… Мы под каждый куст заглянули. Нет никаких террористов, еще раз вам говорю. Езжайте со спокойной душой».

Поэтому Савелий спросил дядю Ушанги:

Никто из местных не видал в ваших краях арабов?

При слове «арабы» разговоры за столом разом

смолкли. Все вопросительно посмотрели на Савелия. Дядя Ушанги успокоительно махнул рукой, и веселье продолжилось. Пили по очереди за здоровье каждого гостя. Дядя Ушанги кивнул Мамуке. Тот сбегал в дом и принес большущий витой рог горного тура. Нашлись отважные горцы, кто осмелился выпить из него.

Кое‑кто кое‑что видел, — туманно ответил Савелию дядя Ушанги. — Один видел бородатых людей с чужими лицами. Видел женщин, одетых как мужчины в черные одежды. Другой слышал арабскую речь. Но где эти люди находятся, что делают — никто не знает.

А Мустафа знает? — закинул удочку Савелий.

Лицо дяди Ушанги расцвело улыбкой.

— Ты знаком с Мустафой?!

Он друг мой, — сказал Савелий.

Друг Мустафы — мой друг, — торжественно произнес дядя Ушанги.

Он встал и предложил тост за отсутствующих друзей, которые по разным причинам не смогли присоединиться к празднику. Все с удовольствием выпили.

— Хороший человек этот Мустафа! — продолжил дядя Ушанги, с улыбкой вспоминая о былых временах. — Сколько добра для меня сделал. Он ведь через горы с товаром ходит. Приносит мне из России хорошие и недорогие сигареты. У нас тут такие цены, ты не представляешь, дорогой! И лекарства мне достает. Сам понимаешь, откуда в горах аптека?! А травы не от всего помогают. Щенков мне привез… Смотри, какие сторожа выросли! — Дядя Ушанги махнул рукой в сторону огромных псов.

Здоровенные овчарки грызли бараньи кости мощными челюстями.

Ты прав, дорогой, — серьезно сказал дядя Ушанги. — Хочешь узнать про арабов — иди к Мустафе. У него и оружие себе подберете. Ребята завтра тебя проводят, — кивнул он в сторону своих родственников. — А сегодня — гуляем, пьем и поем.

При слове «поем» собравшиеся за столом встрепенулись. Кто‑то затянул «Адандали», остальные дружно подхватили. Кое‑кто из самых нетерпеливых вскочил из‑за стола. К зурначам присоединились люди с барабанами.

Танцуем хоруми! — крикнул задорный голос.

Савелий понял, что раньше середины следующего