– Мистер Карре, наверное, Вы помните преобразование билинейных форм? Так вот, матрицы билинейных форм преобразовывать ещё легче!

Мистер Шулер – учитель высшей математики, как всегда слишком увлёкся и зашёл в такие дебри науки, о которой ученикам среднеобразовательной школы знать не обязательно. И в этом случае урок, как обычно стал похож на монолог инопланетного существа, говорившего на совершенно немыслимом языке о законах цифр и вычислений, понятных лишь ему одному.

– Так вот, как говорил мой друг, имя которого вам без сомнения должно быть известно, Джон Тэйт[5]…

Мистера Тейта знали единицы, а о том, что он говорил не знал и не понимал вообще никто… А Наталия так погрузилась в себя и в свои мысли, что не сразу заметила, мигающего внизу экрана сообщения. «Хватит скучать! Жду в музыкальном классе», – гласило послание от Сэнии, и Наталия тут же подняла руку вверх:

– Простите, мистер Шулер, могу я выйти?

– Если Вам всё равно на билинейные матрицы, то можете выйти, – деловито заявил преподаватель и тут же продолжил с того места, на котором его прервали, но это было далеко не о билинейных матрицах, да даже, если бы он говорил о них, то и это вовсе не являлось темой урока.

Наталия встала из-за стола и вышла из класса. Расстояния от математического кабинета до музыкального она преодолела бегом.

– Когда ты вернулась? – с радостной улыбкой спросила Наталия, влетая в класс.

Сэния поднялась с рояля, на котором возлежала, как на мягкой перине, томно потянулась и, улыбаясь, ответила:

– Да только что. И только из-за тебя.

– Правда?

– Я дала послушать одному человеку твоё выступление со дня Святого Валентина, и он захотел с тобой встретиться.

– И кто это?

– Один музыкальный продюсер. Он ещё новичок, но на него возлагают огромные надежды маститые звёзды. Он приходил на моё шоу. Мы разговорились, и я дала ему послушать запись с концерта. Ему понравился и голос, и текст песни. А я подумала, почему бы и нет?

– Хорошо, – кивнула Наталия, облокачиваясь на рояль рядом с Сэнией.

– Что-то я не вижу радости на твоём лице.

– Нет, нет, – тут же отреагировала девушка, растягивая улыбку. – Просто, всё так неожиданно, что мне в это почти не верится.

– А, – протянула Сэния, прищёлкнув язычком, – ты думаешь, я тебя обманываю?

– Конечно, нет! Просто…

– Просто?

Наталия некоторое время молчала, стараясь подобрать верные слова своим чувствам, но всё же её объяснения показались даже ей самой слегка сумбурными:

– Ты ведь уже слышала, что Балу исключили? Это произошло так неожиданно. И всё изменилось… Как будто его никогда не было…

– Ой, ой, ой, – покачала головой Сэния. – Ты беспокоишься о нём больше, чем он сам за себя. А ведь ему сейчас намного лучше, чем могло бы быть.

– Я понимаю. Я рада за Балу. И на самом деле я не беспокоюсь о нём, а думаю о том, что совсем скоро нам всем придётся расстаться навсегда. Просто Балу сделал это раньше, без колебаний. Смогу ли я также?

– А зачем об этом думать сейчас? Люди встречаются, расстаются. Их может что-то связывать друг с другом на протяжении всей жизни или, наоборот, отдалить в одно мгновение. Это жизнь! Нельзя сидеть и бояться – всё пройдёт мимо, и тебе нечем будет дорожить, нечего будет вспомнить. Балу ушёл, но из твоей памяти он не уйдёт никогда. А я ещё здесь и хочу разделить с тобой как можно больше мгновений до того момента, когда и я стану всего лишь твоим воспоминанием.

Наталия крепко обняла подругу, всем сердцем желая, чтобы этого никогда не произошло, и они навсегда остались подругами.

– Иногда ты кажешься совсем ещё глупышкой, – пропела Сэния. – Скоро весенние каникулы. Надеюсь, у тебя ещё нет никаких планов, потому что мы летим в Голливуд!

* * *

Ник откинул голову на могучий ствол дерева и прикрыл глаза. Свежий весенний ветерок приятно ласкал лицо и прояснял разум. С исключения Балу прошло уже больше недели. Всё вокруг вернулось в обычное русло, кроме Наталии. Каждый день он видел её печальный задумчивый взгляд, в толпе она постоянно оглядывалась, по всей видимости, надеясь увидеть Балу, а если слышала смех, то вздрагивала. И Ник никак не мог понять, с каких пор они так сблизились, что девушка так тяжело переживает их расставание.

– Как дела?

Ник повернул голову и встретился взглядом с Сержем.

– Ты знаешь, что Шулер наябедничал Максу и тот теперь тебя ищет по всей школе?

– Теперь знаю, – пожал плечами Ник.

– Похоже, сильнее тебя заботит что-то другое, – предположил Серж, усаживаясь рядом с Ником на голую землю.

Молодой человек немного поколебался, но всё же заговорил, оборачиваясь к собеседнику:

– Помнишь, что сказал Балу на прощание Наталии? Что-то на счёт любви и крыльев…

– «Спасибо за любовь без крыльев»? – Ник кивнул. – Он меня тогда поразил – никогда не думал, что Балу вообще знает, кто такой сэр лорд Байрон и уж тем более его читает.

– И что это может значить?

– Ну, Балу перефразировал цитату Байрона, которая дословно звучит так: «Дружба – это любовь без крыльев». Поэтому могу предположить, что он лишь поблагодарил Наталию за дружбу.

– Зачем это?

– Наверное, он понимал, что ни на что большее рассчитывать не мог, хоть и надеялся.

– О чём это ты?

– Балу был очарован Наталией. Но для него всегда во главе стоял футбол, и он не мог смириться с тем, что его приоритеты начинают сдвигаться. Поэтому, когда вы стали встречаться, он укоренился во мнении, что всё должно оставаться так, как есть. Это для него стало знаком свыше. Но ни разум, ни логика не могут заглушить внутренние чувства. Но это лишь мои наблюдения. Возможно, я не прав…

Ник хмыкнул, когда это Серж Карре был не прав?!

– Как думаешь, Наталия знала о чувствах Балу? – вдруг охрипшим голосом поинтересовался Ник.

– Вообще у всех девушек присутствует внутреннее чутьё. Любая может сказать с большей долей вероятности, кому она нравится, а кому – нет. Поэтому я думаю, да, Наталия догадывалась о чувствах Балу, – спокойно произнёс Серж, с улыбкой добавляя:

– Но встречается-то она с тобой.

Ник открыл рот, чтобы что-то сказать, но слов так и не нашёл. Она, действительно, всё время была с ним. И никогда ни с кем не уединялась в пустом спортивном зале. Так ему ли упрекать или подозревать в чём-то Наталию? Правда заключалась в том, что он не мог себе позволить и думать об этом. Но в голову без позволения лезли всякие мысли о таинственном разговоре Балу с Наталией в библиотеке. И он терялся в догадках, путался в своих собственных выдумках и чувствовал себя виноватым и недостойным её.