— Извольте. Только на этот раз постарайтесь все же подумать, Соколов.

Вот черт лысый! Ладно, я сам виноват. Не учился как следует до аттестации — расплачивался за это сейчас.

Я принялся переписывать правильные начала формул и сверился с задачами в билете. Так, одна ошибка была исключительно по невнимательности. Принцип выбрал верный, но посчитал неправильно. А вот вторая задача…

Законы, по которым рассчитывалось применение Благодати, имели мало общего с привычными мне физикой и алгеброй. В этом и была сложность для понимания — трудно утрясти в голове то, что не можешь до конца осознать. И даже моя собственная сила здесь не помогала, ибо родовой дар работал по иным законам.

Как же меня раздражал этот предмет! Я уже в третий раз переделывал решение и чуял, что и эта попытка не станет последней. Случалось, Козловский отпускал последних студентов и в два часа ночи…

Один из студентов поднялся и робко направился к столу преподавателя с листком в руках. Козловский кивком указал на стул подле себя и принялся изучать записи. Даже не отрываясь от собственной задачи, я услышал характерный скрип ручки по бумаге.

— Здесь неверно, — проворчал препод. — Вторую даже смотреть не буду. Переделывайте.

Едва не плача, студентик вернулся восвояси. Я же принялся заново рассчитывать конфигурацию поражающей силы взрывного “Колобка” на расстоянии десяти шагов.

И в этот момент дверь аудитории распахнулась.

Мы удивленно повернули головы на звук. Козловский поднялся, готовясь окатить вошедшего тирадой о нарушениях этикета, но захлебнулся словами, лишь едва разглядел гостя.

Войтош ректора Станислав Янович Любомирский озарил аудиторию сдержанной улыбкой.

— Добрый день, господа, — обратился он. — Приношу извинения за внезапное вторжение. Яков Алексеевич, позвольте вас на пару слов.

Козловский слегка побледнел, а на лбу у него выступила испарина. Напрягся? Так тебе и надо, душегуб хренов. На всякого найдется управа.

— Конечно, — препод направился к дверям и шикнул на нас. — А вы работайте! И учтите: списывание вас не спасет!

Не знаю, о чем они с войтошем беседовали в коридоре, но до меня донеслось несколько возмущенных возгласов. И, судя по всему, принадлежали они Козловскому. Еще через минуту двери аудитории снова распахнулись, и внутрь влетел разъяренный препод.

Войтош остался в дверях.

— Соколов! — рыкнул Козловский.

— Я!

— К столу. Покажите, что накарябали.

Я удивленно уставился на недописанную задачу. Первую поправил, а по второй не успел закончить расчет. Только расписал формулы и логику вычислений.

Козловский уже очутился за столом и нервно щелкал авторучкой.

— Ну же, — торопил он. — Шевелитесь.

Ну ладно. Неужто войтош явился по мою душу? Иначе почему сразу Соколов?

Я положил лист перед преподавателем и сел на свободный стул. Козловский пробежался взглядом по первой задаче.

— Здесь верно. Пересчитали корректно. Принимается.

— Вторую я не успел…

— Шшш! Сам разберусь.

Он беззвучно шевелил губами, проговаривая написанные мной формулы.

— Ну наконец-то. Не досчитали, но додумались применить подходящий алгоритм. Ладно, в конце концов вы здесь не арифметику сдаете. Будь это экзамен, поставил бы “четверку” с длиннющим минусом. Но поскольку у нас аттестационный зачет, будем считать, что вы его получили.

С этими словами Козловский вытащил мой зачетный бланк и размашисто расписался в нужной графе.

— Соколов, вы свободны, — сказал он, протянув мне плотный лист с таблицей оценок по предметам. — Вас ожидают в коридоре.

Я слегка поклонился.

— Благодарю, Яков Алексеевич.

“Вон с глаз моих!” — проворчал он у меня в голове. — “Благодарите своих высоких благодетелей. В ином случае черта с два вы бы так легко от меня отделались!”

— С наступающим Рождеством, — сладко улыбнулся я. — И счастливого Нового года!

На это Козловский ничего отвечать не стал. А я вышел в коридор под завистливые взгляды оставшихся студентов.

Любомирский встретил меня дежурной любезной улыбкой.

— Рад встрече, ваше сиятельство, — он плотно закрыл двери аудитории и взмахнул рукой в сторону выхода. — Прошу прощения за то, что помешал вашему зачету, но вопрос неотложный.

— Я должен вас благодарить за счастливое спасение, — с не менее любезной улыбкой ответил я.

Любомирский улыбнулся чуть теплее.

— О, Яков Алексеевич склонен лютовать с младшекурсниками. Раньше даже присказка ходила: “Сдал теорблаг — можешь жениться”.

Я рассмеялся. В моем универе так говорили про сопромат. Забавное совпадение.

— Чем же я обязан вашему визиту, Станислав Янович? — я шел рядом с войтошем, стараясь не отставать. Походка у него была бодрая. — Должен признаться, не ожидал встречи так скоро.

— Мой господин желает вас видеть. Меня прислали сопроводить вас на аудиенцию у его высокопревосходительства.

Вот как. Без приглашений, без предупреждений.

Что-то случилось? Или ректор прознал о моих заигрываниях с Орденом Надежды? Или возникли вопросы по поводу пожара?

Вариантов много.

— Весь в вашем распоряжении, — я слегка склонил голову. — Благо только что я окончательно аттестовался и закрыл все долги.

— Прелестные новости, ваше сиятельство. Поздравляю. Первая аттестация — всегда весьма волнительный период. В таком случае поторопимся. Его высокопревосходительство готов принять вас немедленно.

В конце коридора мы встретились с двумя охранниками, очевидно, служившими личной свитой войтошу. Правда, на этот раз мужики были другие. Понятия не имею, зачем Любомирскому было это воинственное сопровождение, но меня оно не особо напрягало.

Покинув учебный корпус, мы вышли к крытой стеклянной галерее в административный. Эту часть здания, где сидели большие шишки, я еще не видел. Галерея парила над землей на высоте третьего этажа, и даже пол здесь был стеклянным.

Сперва я шуганулся — показалось, что сейчас упаду.

— Не бойтесь, ваше сиятельство, — улыбнулся войтош. — Это особое закаленное стекло. Даже если вся ваша группа примется здесь прыгать, ни единой трещины не появится на этом полу.

Я осторожно ступил на прозрачную плиту, потихоньку перенес вес — выдержало. Любомирский уверенно ступил на стеклянный пол и продолжил как ни в чем не бывало.

— Смелее, ваше сиятельство. Нас уже ждут.

Сколько еще фокусов и архитектурных решений таил этот Аудиториум? Я немного освоился на стеклянном полу, хотя все равно мне было не по себе. Но галерея вскоре закончилась, и мы оказались в роскошных коридорах Административного корпуса.