– Рохт мой друг и помог мне. А вы, я вижу, забыли, как мы познакомились. Помните, ведь это вы прокрались ко мне домой и украли Уллу и Лайю. Но я сохранил вам жизнь, я сделал вас великими охотниками, у каждого из вас есть часть шкуры бакана, знак великой победы, вы отправляетесь на арух и получите своих жен. Я ничего вам не должен.

– Один ты не справился бы, ты сам об этом говорил, – гордо вскинул подбородок Отта.

– Конечно, не справился бы, поэтому я мог взять двух молодых волчат, и они помогли бы мне в этом ничуть не хуже вас. Но я взял вас. Подумай, почему?

– Ты будешь еще охотиться на бакана? – Пока Отта препирался, Торк все время внимательно слушал. Этот парень не только превосходил своего товарища сложением, но еще был куда более рассудителен.

– Баканы никуда не ушли и зимовать будут здесь. Мне придется охотиться на них, потому что Волкам нужна будет помощь, а мне некогда будет делать зимние запасы.

– Но как ты убьешь его, ведь твоя машина больше не сможет поехать?

– У меня есть голова, а в ней много знаний. Придет время, и я убью еще одного бакана, чтобы голод не пришел ни к Волкам, ни к нам. И на этот раз я смогу обойтись один. А потом… Потом я сделаю так, что голод больше никогда не придет к нам. А вот один я буду или нас будет трое – уже вам решать.

Парни уехали, и Дмитрий так и не понял, что они собираются делать. Однако он сильно сомневался, что Отта останется. Парень слишком самолюбив. Сейчас, после состоявшегося разговора, Соловьев постарался детально припомнить все, что было связано с ребятами. Ну все правильно. Отта подбил своего друга на экспедицию за невестами, Отта всегда первым порывался удрать на охоту и чаще устраивал перекуры. Именно он был заводилой в этой паре, более крупный Торк частенько просто шел на поводу у своего друга.

И все же, может, Дмитрий был слишком резок? Так ли нужно завлекать людей переехать к новому месту жительства? Возможно, и не так. Скорее всего, не так. Точно не так. Но вот спустить этому напыщенному мальчишке его самоуверенность и то, что он помнит только то, что ему нужно, Соловьев не мог. Пусть помнит все и знает, что никто и ничего не забыл, иначе сам себе напридумает черт знает чего и решит, что его крепко обидели и надули. Еще и справедливость захочет восстановить. Не нужно это Дмитрию, совсем не нужно. А вот люди нужны. Мужики нужны, чтоб им ни дна ни покрышки.

Потянулись томительные дни ожидания. Но он вовсе не собирался ждать возвращения ребят и их решения на берегу озера, все время высматривая, не появились ли пироги. Еще чего. Дел невпроворот, так что работать, работать и еще раз работать.

Днем занимался обустройством будущего ледника, забирая стены в плетни. Полы получались на диво: ровная плита сланца – что еще нужно. Глубина, правда, так себе, но он все же надеялся, что для ледника будет вполне достаточно, к тому же Дмитрий поднял стенки, устроив вал по периметру. Не стоит забывать, что слой льда на полу тоже заберет часть высоты.

Девчата занялись обмазкой стен и потолка кузницы глиной. Тут хватает того, что будет способствовать возгоранию, так что лучше бы обезопаситься.

Пространство под навесом разделили на две части: одна будет под летнюю кухню, здесь он планировал поставить еще одну печь, но это уже на следующий год. Не топить же в доме летом – жарковато получится, – а на свежем воздухе самое оно.

Вторая отошла под кузницу и гончарную печь. Здесь вообще-то получилось отдельное помещение с широкой дверью из камышового мата. Он просто отставлялся в сторону, света получалось достаточно, а как нет необходимости в кузне – так достаточно приставить мат и подпереть палкой. Просто так и со вкусом. Понятно, что убогонько, но пока так, а дальше будет видно.

Вечерами Дмитрий возвращался к гончарному делу, постигая его азы. Постепенно у него получалось работать с кругом все лучше и лучше. Ноги уже сами собой достаточно равномерно вращали его, позволяя думать только о руках. С руками тоже не все так просто. Глина никак не хотела даваться. Изделия то получались кривыми и кособокими, то просто сминались или рвались под напором неопытных рук. Дмитрию ничего не оставалось, кроме как стиснуть зубы и продолжать корпеть. Как там говорится – не боги горшки обжигают? Вот как есть, в тему.

Наконец он начал чувствовать материал, и у него получился первый горшок, очень похожий на чугунок. Класс! Он уже думал, что никогда не выйдет. Хм. Вообще-то не получилось. Для того чтобы отделять изделия от круга, он использовал волос мамонта, выбрав самый длинный, сантиметров на шестьдесят. На концах привязал деревянные ручки – и вперед, волос прочный и достаточно тонкий, так что получилось нормально. А вот срезать им податливую глину не получилось, потому как она изрядно смялась, лишив горшок правильной формы.

Разозлился не на шутку и спсиху тут же смял конструкцию. Пометался по комнате под испуганные взгляды своих женщин, потом выскочил на улицу, прошелся, продышался прохладным чистым воздухом и вернулся. Ничего. Не боги горшки обжигают. Собрал остатки своей выдержки – и опять за круг.

Горшок получился на этот раз куда быстрее. За время, пока он мучил именно этот кусок, Дмитрий успел выбрать из него все инородные и твердые частички, которые поначалу создавали много трудностей. Так, теперь аккуратно, как пилой, туда-сюда и вкруговую. Во-от та-ак. Красота! Он аккуратно взял изделие в руки и отделил от рабочей поверхности. Получилось! Вот он, первый его горшок!

От охватившей его радости он так засветился, что, казалось, затмил горящие в комнате лучины. Женщины, наблюдая за ним, тоже разулыбались. Сайна, несмотря на уже выпирающий живот, бодро подхватилась и, подойдя к Дмитрию, взяла у него из рук мягкий горшок. Здесь керамика была епархией женщин, потому она знала, как это проделывать. Повертела его в руках.

– Карашо. – Чего плохого, их изделия были кривобокие, неказистые, а тут просто глаз радуется ровным и плавным формам.

Сайна уже говорила по-русски, с трудом, безбожно коверкая слова, но уже могла более или менее строить простенькие предложения. Лариса всячески закрепляла успех, начав учить ее письму. Дмитрий для этого изготовил небольшую доску с бортиками, куда поместили влажную глину. Вот на этой доске и тренировалась вечерами его вторая жена под неусыпным контролем первой. Пока она вычерчивала палочки, прямые и наклонные, но лиха беда начало. Подолгу этим делом заниматься не получалось, дел и без того хватало, но по часу в день обязательно отводилось этому занятию.

Повертев посудину в руках, она протянула ее Ларисе, и та тоже осмотрела ее со всех сторон. Было видно, как она рада тому, что у Дмитрия наконец стало что-то получаться. Им уже удавалось готовить в печи, но с помощью котелка было несколько неудобно, а если появится вот такая посуда, специально предназначенная для этого, будет совсем другое дело.

– Дим, он какой-то тяжелый.

– Так сырой же.

– Но и высохнет – будет нелегким, ничуть не легче котелка. Стенки слишком толстые. Тоньше не получается?