– И как?

– Его убили. Замучили у тотемного столба, вымаливая у великого духа прощение для ослушника.

– И как, вымолили?

– Наверное, – пожал плечами Максим. – Он за полдня, что над ним издевались, не проронил ни звука. Крепкий был охотник, в одиночку выходил на медведя и рысь взял в одиночку, когда она на него кинулась.

– А вы не пытались потом взяться за это?

– Нет. Боялся. Запрещено.

– Понятно. Выходит, мы тоже ослушники, и вы прибыли, чтобы уничтожить заразу.

– Вот уж нет.

– А как вы вообще стали их верховным шаманом?

– Меня воспитывал шаман. Сначала-то я был в семье охотника, что нашел меня, но потом шаман заинтересовался мной. Я был любопытен, сообразителен, хорошо все усваивал: ведь и в прошлой жизни я был прилежным учеником. Когда шамана не стало, я занял его место.

– Но когда стали верховным шаманом, почему не попытались поломать ситуацию и не начать одомашнивать животных?

– Верховным шаманом я стал только сейчас, до этого был просто шаманом рода. После мора из шаманов остались всего шестеро, и то все молодые. Стариков вовсе не стало. Сегодня я не просто верховный шаман, но и старейшина племени. Самый старший из оставшихся – младше меня на двадцать лет. Сейчас у меня много власти, и я могу начать то, чего боялся раньше.

– И как сильно пострадало племя?

– Очень сильно. Нас было больше пяти тысяч, сорок два рода, теперь вместе с детьми не наберется и тысячи, осталось только двадцать шесть родов. Пройдут долгие годы, прежде чем мы сможем подняться на ноги.

– Если вам дадут это время.

– Если нам дадут это время, – соглашаясь, кивнул шаман.

– А его дадут?

– Нет. Слабые здесь не выживают. На большой охоте с нами не будет никто считаться, нам будут доставаться крохи. Охотники из других племен без страха будут забирать наших женщин. Мы будем обречены жить впроголодь и будем медленно умирать, а наши земли постепенно займут другие. Сауни как народ не выживут, если им не помочь.

Ясно. Получается, старик приехал сюда не просто потому что захотел увидеть своих земляков, – он рассчитывает на помощь. Хм… Вообще-то им с Ларисой тоже не помешает помощь. Даже если ему удастся создать свой поселок, одним им не выстоять. Появится слишком много соблазнов для других, и их задавят, желая заполучить все те новинки, что они смогут сделать. При этом, скорее всего, никто не станет заморачиваться с тем, чтобы перенимать ремесла или учиться земледелию. Урвать сейчас, отобрать, ограбить, не отдадут – убить, никто не будет думать о завтрашнем дне. Об этом легко рассуждать и поражаться тупости аборигенов, если позабыть, что эти рассуждения относятся непосредственно к тебе. Это тебя будут убивать и грабить.

Да, судя по рассказам, тут нет войн. Случаются стычки на охоте, за добычу, случаются набеги в неудачные годы, чтобы пополнить свои запасы, но по большому счету им делить нечего. Даже на земли сауни сейчас никто не станет претендовать, просто за ненадобностью. Постепенно эти земли будут заняты другим племенем, которое продолжит разрастаться, пока это будет постепенно, год за годом, угасать.

Это не значит, что про сауни забудут. Еще чего. Наоборот, их будут постоянно беспокоить. Очень немногие решаются на набеги за невестами, потому как за ними стоит крепкий род, но ситуация резко изменится сейчас, когда мужчины не в состоянии постоять за своих родных. Живой пример – двое молодых хакота. Если бы не Дмитрий, их никто не стал бы даже преследовать. Один прецедент – и тогда от желающих не будет отбоя.

Выходит, они нужны друг другу. Появись Дмитрий и Лариса годом раньше – и кто знает, как все вышло бы. Вполне возможно, что их уже доедали бы черви. Но сейчас ситуация иная. Сауни на грани вымирания, и пришельцы могут стать теми, кто уравновесит чаши весов, позволив племени выжить, а затем и перевесить, став сильнее остальных. Путь этот нелегкий, долгий, и не факт, что его удастся пройти до конца, но, похоже, иного выхода нет.

– Значит, вы хотите, чтобы мы помогли сауни, поделившись с ними своими знаниями.

– Это так.

– Что вы готовы сделать для того, чтобы племя возродилось?

– За годы, что я прожил среди этих людей, я успел их полюбить, это моя семья, другой у меня нет. Но так уж случилось, что сегодня они вымирают, и это ранит меня сильнее любой раны. Если они будут держаться за старое, постараются подняться только известными им способами, они погибнут. Не сразу, но это произойдет. Кто-то останется, но они вынуждены будут примкнуть к другому племени. Сауни исчезнут. В борьбе за жизнь могут погибнуть и мои потомки, а скорее всего, именно так и будет. Как думаешь, на что я готов пойти, чтобы помочь своей семье выжить?

– Значит, на все.

– На все, и даже больше. Я употреблю все свое влияние, я буду убивать непокорных, я сделаю все, что ты пожелаешь, ради того, чтобы добиться цели.

Боже, храни нас от идеалистов. Как там говорится? «Благими намерениями выстлана дорога в ад»? Воистину это так. Страшнее всего тот, кто точно знает, что нужно, чтобы народу жилось лучше, и искренне желает этого. Потому что в какой-то момент он начинает думать, что для светлого будущего хороши все методы, а это ошибка.

Но сейчас Дмитрий ничего говорить не стал. Ему нужен этот старик, с его стремлением, потому что сейчас по-другому просто не получится. Он не хотел ни тянуть, ни толкать, хотя к этому ему не привыкать. Как выяснилось, местные ничуть не лучше его алкашей на озере, хотя и не употребляют горячительного: они столь же ленивы, как и те. Что же, кое-какой опыт работы с такими у него есть, так что не все безнадежно. Хотелось, конечно, откреститься от этого, но с другой стороны, и выхода нет, и жить так куда интереснее. Пусть слепая вера останется старику, а для себя Дмитрий оставит только интерес и полноту жизни вместо пресного существования.

– Тогда для начала мне нужны люди. – Дмитрий вдруг ощутил, что его начал охватывать азарт, даже руки зачесались.

– Много людей?

– Нет. Нужен хотя бы один мужик. Хотел я сманить двоих, но не срослось.

– Ты о тех молодых хакота, которых не убил?

– Да.

– Ты напрасно это сделал. Но я исправил твою ошибку.

Вот оно. Он не просто готов на все, он уже делает это. Чем же тебе не угодили эти мальчики? Глупый вопрос. Они принесли бы весть о том, какая беда настигла сауни, и тогда первые неприятности начались бы уже по весне.

– Почему? – не удержалась от вопроса Лариса.

– Потому что они рассказали бы соплеменникам о том, что тут творится, – вместо старика угрюмо ответил Дмитрий.

– Не только, – возразил шаман. – Главное, что они могли рассказать о тебе и вернуться сюда с другими.

– Но ведь они ничего не взяли, когда воровали девушек.